Огненный мост

Шелестов удивился переменам, которые произошли в этом человеке. Только что он сидел и улыбался, были в его глазах напряжение и усталость, но была и надежда. А теперь? Перед оперативниками сидел живой мертвец с потухшим взглядом, с беспомощно опущенными руками. Поникший, опустошенный, лишенный всякого желания жить.

– Нет, Иван Федорович! – Шелестов вскочил со стула и стал ходить по кабинету, стискивая руки. – Ничего не бывает зря у человека, у настоящего человека! Если вы твердо решили идти по тому пути, по которому пошли, если вас на этот путь толкнула ненависть и любовь, так идите до конца! Черт бы вас побрал, что вы голову опускаете! Не верят вам? А почему мы должны вам верить? В органы контрразведки ежедневно попадают сотни и тысячи диверсантов, снабженных отличными «липами» и очень правдоподобными легендами! Вам верили, когда вы сражались на передовой? Верили. Но когда вы решили играть по другим правилам, решили сами за всех и за себя, тут обиду не на кого копить. Вы так решили, вы так поступили, а мы должны разобраться и понять: враг вы или друг! Сейчас мы должны просто начать работать, вы сообщили сведения, вы прошли через лагерь и диверсионную школу, так давайте разбираться, что здесь и как. А верить вам никто не обязан. В такой ситуации вы сами должны доказать нам, что вам можно верить. Вы пришли от врага и с врагом. Вот и докажите, что вы не враг.

Суходолов слушал сначала с поникшей головой, потом начал кивать и в конце уже совсем ожил и посмотрел серьезно и твердо.

– Вы правы, во всем правы, – заявил бывший танкист. – Буду доказывать. Это часть моей мести и моей ненависти. Оправдаться – и снова в бой. Если принимать смерть, то только в бою с фашистом, а не от своих у стенки. Я докажу! Спрашивайте!

– Где расположена школа, в которой вас готовили?

– В Полтаве!

– В школу набирают определенный контингент курсантов или отовсюду, по принципу: чем больше, тем лучше?

– Отовсюду. Там есть и военнопленные, и предатели, и уголовники, и идейные, кто борется против большевиков. Обработка у них поставлена хорошо. Каждого завербованного сначала месяц выдерживают в фильтрационной зоне, пока идет проверка личности. Там месяц промывают мозги, агитируют, обрабатывают психологически. Потом месяц или два подготовка в школе. Потом заброска.

И Суходолов начал рассказывать. Все, с начала, как он пришел в школу, как решил себя вести, чтобы оказаться поближе к начальству. Проверка Матвея Лыкова, за которого он себя выдавал, прошла хорошо. Действительно доказали, что он сын кулака, сосланного в Сибирь. Рассказал, как втирался в доверие к бывшему штабс-капитану Храпову, как старательно играл роль доносчика. И как его едва не зарезали уголовники, когда поняли, что он стучит. Суходолову удалось устроить «случайный взрыв» на тренировке, где погиб уголовник Плетень. Рассказал, как уже на советской территории он ждал, когда Храпов расскажет о задании и они начнут к нему готовиться. И тогда Иван пошел бы в милицию. Кого бы повезло встретить, тому бы и открылся. Но о задании не было ни слова. Шли дни, а потом возникли эти штреки в склоне для водоотведения. Сначала Суходолову поручили затащить туда какой-то металл. Он понял, что это направляющие для «эрэсов», как на «катюшах». И испугался, что не успеет сообщить о диверсии. Ведь установить блоки, вложить снаряды и пустить их – дело минутное. И когда Храпов с Бурлаковым отправились к этим тоннелям, Суходолов решил, что ждать больше нельзя, и побежал в ближайший отдел полиции. Ему повезло встретить трех милиционеров на мотоцикле и убедить их в том, что он говорит правду. Пришлось только приукрасить, приврать, что диверсия произойдет с минуты на минуту.

Суходолова отправили вместе с группой оперативников управления НКВД брать оставшихся на свободе диверсантов – Агафонова и Кочеткова. Теперь уже медлить нельзя, раз убит Бурлаков, если арестован сам командир группы Храпов. Всю группу нужно изолировать, а потом работать с ней, пытаться поиграть с абвером.

– Ты ему поверил? – спросил Маринин, когда оперативники уехали.

– Знаешь, поверил! Не потому, что все им изложенное правдоподобно. Боль в нем настоящая, вот что я увидел. А еще, Глеб Захарович, у нас выхода иного нет. Надо поверить и начать работать. Ошибаемся или нет, нам не узнать, пока не начнем разрабатывать канал этой группы. Меня смущает другое. Ты правда поверил, что группу послали установить на берегу направляющие, что они достанут где-то реактивные снаряды от «катюш» и нанесут удар по мосту?