Огненный дождь

– Сотник, так каково? – это уже кто-то другой, не Ждан встрял. – Мягко поди?

– Твёрдо! – нехотя ответил Ярослав. – Она меня так о землю приложила, что мне не до статей её было! В ушах звенело, хребтина болела… Не до того было, говорю ж!

– Га-га-га! – как жеребцы заржали воины. Даже с борта галеры свесились – узнать, что случилось.

– Так ты поддался или нет? – пристал Яросвет. – Нет, мне-то ты говорил, что поддался!

– А ты сам попробуй, узнаешь! – огрызнулся Ярослав. – Отстань!

Как же! От дальнейших шуточек его спас только гостинник, спустившийся с корабля и велевший грести к следующему. Был он сильно удивлён и поведал, что груза почти что и нет. Корабли, обладавшие к мощному вооружению ещё и вместительными трюмами, шли налегке, почти пустые. Странно это…

То же самое оказалось и на других галерах – почти пустые трюмы, уклончивые ответы моряков… Полные боевые экипажи…

– Странно это! – бормотал всю дорогу Пушта, щипая себя за выбритую на торингский манер губу. – Странно… Ну, война у вас там – хорошо. Так ведь оружие нужно! Кони опять же! Люди – наёмники… Почему же ничего на продажу не везут? Кому там сейчас их вина и горшки потребны?! Странно…

Его удивление вызывало ухмылки воинов, но дальше ухмылок дело не шло. Слишком устали, нагреблись досыта и лишь мечтали теперь поскорее добраться до небольшой, но уютной молодечной, где спят сейчас их товарищи…

Уже когда подходили к пристани, Яросвет, по прежнему сидевший на кормиле, заржал в голос:

– Ярослав, любимец ты наш Лады! К тебе!

Ярослав коротко обернулся через плечо, на миг выпав из ритма гребли и тихо, безнадежно выругался. На пристани стояла, издалека видная благодаря своей не мелкой фигуре Тилла, дочь воеводы Тверда. У ног остроглазый Ждан различил лукошко…

– Пирог, поди, принесла! – радостно возвестил Яросвет на всю гавань. – Вот если бы с клюквой!

Ярослав застонал и чуть за борт не бросился:

– Лель[5] это, не Лада творит!

– Пусть Лель! – не стал спорить Яросвет. – Зато какова любовь! Мне бы так!

3.Ярослав и Тилла. Холмградская гавань. Седьмой день месяца Липеца.

Ушкуй ударился бортом о причал и дружинники, уставшие и хотя бы потому шумные, полезли на берег. Каждый считал своим долгом обойтись без лестницы а желательно – и без рук. Двое поплатились за это купанием в не самой чистой воде гавани. Зато весь десяток разом поднял на смех Яросвета и Пушту, поднимавшихся по лестнице, с кряхтением и стонами. Впрочем, про Яросвета было давно известно – притворяется. Как и то, что Пушта по-другому не может. Слаб…

Ярослав не торопился. Устало привалившись к мачте, он закрыл глаза и так сидел до тех пор, пока Яросвет, голос которого был полон неприкрытой издевке, не призвал воинов не мешать сотнику… отдыхать! А потом ладья заметно покачнулась, доска в днище скрипнула…

– Ярослав! – раздался густой и даже красивый, но вызвавший у него немедленное раздражение голос Тиллы. – Ярослав, ты не рад мне?

– Здравствуй, Тилла! – мрачно сказал сотник, раскрывая глаза и недовольно глядя на неё. – Нет, ну что ты! Устал просто!

– Ты и устал? – рассмеялась девушка, высоко задирая курносый нос и показывая два ряда белых крепких зубов. – Не верю! Витязи не устают!

Когда она смеялась, огромная грудь, которую и грудью-то назвать язык не поворачивался, колыхалась в такт дыханию и сотник, хоть и не впервой это видел, зачарованно смотрел на это движение. Словно ждал, что чуга треснет под таким напором и грудь обнажится…

– Ты не любишь меня! – тихо и устало сказала девушка, садясь на скамью подле него и ставя в ногах корзинку со снедью. – Ну прости, я не хрупкая и нежная, я такая какая есть. Трудно у отца-воеводы, при трёх братьях, с младости бредящих подвигами, вырасти тихой и нежной рукодельницей… Как Умила! Да, веретену я предпочитаю сулицу а спицам – меч! Но разве плохо вяжу? Ты ведь сам носишь рубаху, моей рукой вышитую! И того не стесняешься!

– Так добрая рубаха! – пожал плечами смущённый Ярослав. – Отчего ж не носить?

– Вот! – жарко поддержала его Тилла, подсаживаясь ближе. Ярослава даже через кольчугу обжёг жар её крепкого тела.

– Тилла! – трудно сказал он, вставая. – Тилла, я на службе! Ты ж сама – дочь воеводы, понимать должна! На службе я, мне следить за порядком положено!

Тилла, похоже, поняла это по своему… правильно поняла.

– Ты меня брезгуешь! – спокойно сказала девушка, вставая так резко, что ушкуй опасно качнулся. – Что ж…

– Тилла! – Ярослав побоялся вскочить и удерживать её пришлось за подол расписной понёвы. – Тилла, не говори глупости! Я вовсе даже…

Он запнулся, не договорил. Девушка, стоявшая с задранным к звёздному небу лицом, чего-то явно ждавшая, резко рванулась из его рук. Гашник, поддерживавший понёву, треснул, не выдержав напора…

– Докажи! – внезапно потребовала Тилла.

Ну как ещё можно доказать девушке своё хорошее отношение?! Ярослав неловко привлёк её к себе… И час доказывал хорошее отношение. Ему даже понравилось, хотя после, уже откинувшись на днище и тяжело выдыхая раскалённый воздух из лёгких, ощутил себя редкостным скотиной.