Огненная дева

– Только что бы ни случилось, вы останетесь здесь, в машине. – Она открывает рюкзак Гермеса и достает металлический фонарик. – Что бы ни случилось.

– Заметано, – говорит Тео. – Теперь передай мне рюкзак.

Некко подчиняется, и Тео кладет рюкзак на колени.

– Рюкзак останется закрытым, – предупреждает Некко. – Если вы покопаетесь внутри, я узнаю об этом, и тогда наша сделка не состоится. Ты не получишь ни ранец, ни деньги. – Она поворачивается к Пруденс. – А вы не получите таблетки.

Тео согласно кивает. Некко открывает дверь и выскакивает наружу. Она оглядывается по сторонам, убеждается в том, что вокруг пусто, и бежит к боковой двери, уже много лет как сломанной. Оказавшись там, Некко проникает в пыльное, прохладное здание. Хотя фабрика давно закрыта, там по-прежнему пахнет машинным маслом и отсыревшим сукном. Некко почти ощущает мерный гул ткацких станков. Кирпичные стены и деревянный потолок когда-то были выкрашены белой краской, но сейчас они грязно-серые и покрыты граффити. Остатки старых станков лежат рядами – мрачные механизмы размером с фортепиано из дерева и железа, с зубчатыми шестернями и колесами; на некоторых сохранились сгнившие нити.

Некко никогда не задерживалась здесь, зная о том, что сюда часто приходят подростки, чтобы выпить в компании и покуролесить. Они слышали истории о фабричном призраке, маленькой девочке, которая когда-то работала на фабрике и погибла, затянутая в машину для раскройки ткани, когда ей еще не было двенадцати лет. Они говорили, что если прийти поздно ночью и позвать ее, то она может ответить. Что в определенные вечера можно слышать грохот работающих станков и голос призрачной девочки, ищущей свою отрезанную руку.

Некко не верит в призраков. Но она верит в опасность.

Двигаясь как можно тише, она медлит у останков ткацкого станка и прислушивается. Вдалеке, где-то на другом краю здания, слышатся отдаленные шорохи. Вероятно, это крысы, растаскивающие останки сэндвичей с подростковой вечеринки. Откуда-то с верхнего этажа доносится звук, похожий на стрекот сверчка.

Некко крадется по полуразрушенному зданию, стараясь отделаться от ощущения, что она не одна, и выбирается наружу через выбитое окно на другой стороне. Она возвращает клинок в ножны и бежит вдоль кустов на обочине заросшей дороги, пока не приближается к замаскированному люку, обозначающему начало черного хода в Зимний Дом.

Убедившись, что Тео не последовала за ней, Некко наклоняется, нащупывает ручку и поднимает люк. Потом опускается на старую металлическую лестницу и закрывает за собой тайную дверь.

Влажный, прохладный воздух успокаивает и помогает чувствовать себя как дома. Некко включает фонарик и направляется по тоннелю к двери Зимнего дома, которая закрыта точно так же, как она оставила ее рано утром.

Но как только Некко открывает дверь, сразу становится ясно: что-то не в порядке. Она осматривает комнату и видит, что аккуратно заправленная кровать разворочена, а одеяла и подушки валяются на полу. Тарелки, кастрюли и сковородки, расставленные в самодельном буфете, тоже разбросаны по полу.

Некко ощущает знакомый сладковатый запах. Трубочный табак, любимый сорт ее отца. Этот запах возвращает образ прошлого: темный силуэт отца стоит в дверном проеме мастерской. Папа прибежал, потому что Некко звала его. Потому что аппарат, стоявший на верстаке под брезентом, вдруг заговорил.

«Я слышала голос», – сказала она ему.

Отец шагнул вперед и сорвал брезент. Аппарат – его ужасное изобретение – был включен: трубки сияли, как свирепые глаза, через шум статики как будто пробивался отдаленный голос. А потом раздался настоящий голос, который обратился к ним.

«Опасность, – сказал он. – Вы в опасности».

И через несколько секунд:

«Он здесь!»

Она отгоняет воспоминание и продолжает осматривать комнату, но не видит даже намека на движение среди теней.

В голове снова звучит тот голос: «Опасность. Вы в опасности. Он здесь!»

Вспомнив, зачем она пришла сюда, Некко бежит к кровати, отодвигает ее от стены и обнаруживает, что кирпичи, закрывавшие тайник, вынуты, а внутри ничего нет.

Ранец Тео пропал.

Как кто-то мог обнаружить их укрытие или даже найти путь к Зимнему Дому? Неужели вчера за ней следили, а она этого не заметила? Она была настолько беспечной в своем паническом состоянии? Или кто-то случайно нашел это место? Но мама учила ее, что в мире не бывает случайностей.

А еще мама учила ее проверять, что находится за спиной, и особенно избегать слепых зон, но Некко была настолько поглощена своей задачей и воспоминаниями об отце, что забыла об этом. Поэтому когда фигура, прятавшаяся за открытой дверью, бросилась вперед и схватила ее, Некко оказалась не готовой к этому. У нее нет времени достать нож. Фонарик выбит из ее руки, а в следующее мгновение ее лицо уже прижато к холодному каменному полу, а правая рука высоко завернута за спину, лишая возможность сопротивляться или бежать.

Фред