– Держи его! Держи! – ревет Заглоба. – Это Богун!
Появляется новая ватага казаков, которая до той минуты за холмами укрывалась, а теперь, когда ее заметили, ищет нового пути к бегству. За нею, примерно в полуверсте, скачут солдаты. Казаки догоняют Богуна, окружают, подхватывают и увозят с собой. И вот уже вся ватага исчезает в извоях яра, а за ней скрываются из глаз и преследователи.
На майдане сделалось тихо и пусто: даже солдаты Заглобы, отбитые Володыёвским, повскакав на казацких коней, понеслись вместе с другими за рассыпавшимися кто куда беглецами.
Заглоба спустил лестницу, слез с сеновала и, выйдя из хлева на майдан, проговорил:
– Я свободен…
И, сказавши так, осмотрелся по сторонам. На майдане лежали во множестве убитые запорожцы и около дюжины солдатских трупов. Шляхтич медленно между них прошелся, внимательно каждого лежащего оглядел и опустился возле одного на колени.
Когда он минуту спустя поднялся, в руке у него была жестяная манерка.
– Полная, – пробормотал Заглоба.
И, поднеся манерку к устам, запрокинул голову.
– Недурственна!
Потом опять огляделся вокруг и еще раз повторил, но уже голосом куда более бодрым:
– Я свободен.
После чего направился к хате, переступил через лежащий на пороге труп старого бондаря, убитого казаками, и скрылся за дверью. Когда же вышел, вкруг чресел его, поверх кунтуша, измаранного навозом, сверкал Богунов пояс, густо расшитый золотом, а за поясом нож, украшенный крупным рубином.
– Господь вознаградил за отвагу, – бормотал он, – вон и кошелек набит весьма туго! Ну, разбойник поганый! Теперь не уйдешь, надеюсь! Но маленький-то фертик каков! Чтоб ему ни дна ни покрышки. Невелика щучка, да зубок остер, дери его черти. Знал я, что он славный воин, но чтоб эдак Богуну насесть на хвост – такого я, признаться, не ждал. Подумать только: телом тщедушен, а сколько огня и задору! Богун бы его мог за пояс заткнуть, как ножик. Чтоб ему пусто было! Ой, нет: помоги ему всевышний! Видно, он Богуна не узнал, а то бы прикончил. Фу, как порохом пахнет, аж в носу засвербило! Однако я-то из какой переделки вылез – в такую мне еще попадать не доводилось! Слава тебе, Господи!.. Но Богуна-то он как лихо! Нужно будет к этому Володыёвскому присмотреться: дьявол в нем сидит, не иначе.
Так приговаривая, Заглоба сел на пороге хлева и стал ждать.
Вскоре вдали на равнине показались солдаты, возвращающиеся после разгрома врага. Впереди ехал Володыёвский. Увидев Заглобу, маленький рыцарь пришпорил коня и, спешившись, направился прямо к нему, крича издали:
– Неужто я вашу милость живым вижу?
– Меня собственной персоной, – ответил Заглоба. – Да вознаградит тебя Бог, что с подмогой прибыл.
– Благодари Бога, что вовремя, – сказал Володыёвский, радостно пожимая Заглобе руку.
– Но откуда ж ты, сударь, о моей беде прознал?
– Мужики с этого хутора знать дали.
– О, а я уж думал, они меня предали.
– Что ты, это добрые люди. Парень с девушкой едва унесли ноги, а с другими что, они и не знают.
– Коли не изменники, значит, всех казаки порешили. Вон, хозяин лежит возле хаты. Ну ладно, довольно об этом. Говори скорей, сударь любезный: Богун жив? Удрал?
– Неужто средь них Богун был?
– Ну да! Тот, что без шапки, в рубахе и шароварах, которого ваша милость свалил с конем вместе.
– Я его в руку ранил. Экая досада, что не узнал… Но ты-то, ты что здесь учинил, сударь?
– Я что учинил? – переспросил Заглоба. – Пошли со мной – да гляди хорошенько.
Он взял пана Михала за руку и повел в хлев.
– Гляди, – повторил он на пороге.
Володыёвский поначалу со света ничего не мог разобрать, но, когда глаза его привыкли к темноте, увидел тела, неподвижно лежащие на навозной куче.
– А этих кто перебил? – удивленно спросил он.
– Я, – ответил Заглоба. – Ты спрашиваешь, что я учинил? Любуйся!
– Н-да! – произнес молодой офицер, покачав головою. – А как это ты исхитрился?
– Я там, наверху, оборонялся, а они на меня и снизу лезли, и с крыши. Не знаю, долго ли, – в бою время не замечаешь. Да, это был Богун, сам Богун с немалою силой – молодцы все как на подбор. Попомнит он теперь тебя, сударь, да и меня не забудет! В другой раз я расскажу, как попал в плен, что вытерпел и как Богуна отчехвостил, – мы с ним еще несколькими словами перекинуться успели. А сегодня я до чрезвычайности fatigatus, едва на ногах стою.
– Н-да, – повторил еще раз Володыёвский, – ничего не скажешь, отважно ты, сударь, держался. Однако только замечу: рубака из тебя лучший, нежели полководец.
– Пан Михал, – промолвил шляхтич, – не время сейчас заводить долгие разговоры. Лучше возблагодарим бога, что нам с тобой ниспослал нынче столь блистательную победу, которая нескоро в памяти людской сотрется.
Володыёвский с удивлением взглянул на Заглобу. Ему до сих пор казалось, что он один одержал эту победу, но старый шляхтич, видно, желал разделить с ним лавры.
Однако пан Михал только поглядел на приятеля, покачал головой и молвил:
– Пусть будет так, ладно.
Часом позже оба друга во главе соединенных отрядов двинулись по дороге, ведущей в Ярмолинцы.