Офицерский гамбит

Но уже через минуту мысли его потекли в ином направлении. Вот они, тиски системы, думал Алексей Сергеевич, садясь в машину. Вставив ключ в замок зажигания, Артеменко взглянул на свое собственное отражение в зеркале заднего вида. Оно удовлетворило его: спокойные, устремленные к цели глаза, небольшая, по сравнению с Модестом Игнатьевичем, сеть морщин вокруг них, две мелких бороздки на лбу, опять-таки не в пример глубоким каналам у Модеста Игнатьевича… Надо бы скорее стареть, иначе еще долго будут принимать за молодого подмастерья, пришло вдруг в голову Алексею Сергеевичу, и он улыбнулся сам себе. Кажется, настало время действовать, сделать последний рывок, чтобы потом… послать все это к чертям. Ничего, ввяжемся в бой, а дальше посмотрим, сказал он себе по привычке. Что же касается задачи, то, как говорит его Аля, мама, папа и бабушка хотят ребенку только хорошего, но воспитывают его почему-то по-разному. Может быть, и для Украины, его Украины, вернее и достойнее быть с Россией, чем ускользать через темный проем ворот на Запад? Кто знает?! И все-таки любопытный тип, этот Никаноров. Говорит открытым текстом, безо всякого шифрования, без явочных квартир и тайных бункеров. Это настораживает хотя бы потому, что работать по Украине, как и по другим странам СНГ, запрещают международные соглашения. Конечно, они плевать хотели на эти соглашения, работали, работают и будут работать, в том числе и по Украине, всегда. Впрочем, это ведь для него, офицера-нелегала военной разведки, возрастают определенные риски. Динозаврам власти – все равно. Но откуда такая уверенность, такая фатальная одержимость?!

3

Автократические режимы великолепны и жутки одновременно. Они бесподобны в своих жестких, непреодолимо упругих конструкциях. Артеменко-личность ненавидел их лютой ненавистью – за их ненасытное желание укротить любую стихийность и поработить любую свободу, за несокрушимость и невозмутимость создаваемых ими преград, за извечное презрение к человеку. Но Артеменко-офицер относился к ним уважительно и почтительно, как относятся к мрачному призраку, тайной силе которого поклоняются, радуясь всякой возможности использовать на своей стороне.

Книжный проект открыл полковнику Артеменко необъятные, неограниченные возможности для интеллектуального вампиризма и эмоционального шантажа. Тут и там кипела работа над текстом, в котором, как из куска скалы, вытесывали царственный профиль, знакомый каждому и вместе с тем отчетливо блистающий новой бриллиантовой символикой. Этот величественный образ, излучающий неимоверное напряжение воли и непримиримый, предназначенный врагам стальной блеск в глазах, должен был опьянить одних, испепелить других, просветить третьих. Конечно же, знаменитый портрет поместили на обложку. Разумеется, использовали технологии «черной» риторики и активной психолингвистики, выдавливая из тюбиков и распределяя по тексту не терпящие сомнения фразы. «Украина терпит поражение», «Миссия невыполнима» – и рядом, как бы озаряя пространство новых возможностей, словосочетания «Рык льва», «Небесный огонь». Он, этот крепкий русский человек в тельняшке, – на этом везде настаивал Артеменко – сумеет победить любую нечисть, тянущую к империи руки хоть с Запада, хоть с Востока. Везде внедрялись гитлеровские установки: «или – или». Или несостоявшаяся Украина преклонит колени, или будет разрушена, расчленена! Или будут приняты братские узы, или нация будет корчиться в агонии! Многие, очень многие специалисты клепали и вытачивали героические, победные слоганы. С некоторыми мастерами слова Артеменко встречался лично, но большая часть работала, как на крупной мануфактуре, вслепую, не зная, где пригодится та или иная деталь, куда будет примеряна эта или та удачно выкованная лингвистическая конструкция. Но ковались только те тексты, что касались лично таланта выдающегося объединителя Святой Руси, на остальные не было времени. Некоторые главы или их части, вытащенные компьютерным неводом прямо из Интернета, подвергали очень скорой термической обработке и втискивали в общий текст.