Офицерский гамбит

– Не хочу вам забивать мозги установками. Пока по этой книге и по другим проектам есть команда: мочить всех. Вам не надо зацикливаться на конкретных политических фигурах, этим будут заниматься другие. Поддержка Януковича на минувших выборах – это лишь фрагмент нашей деятельности. Тем более досадный эпизод… м-м… – Тут он помедлил, цокнул губами и замолчал. Артеменко понял, что речь идет о поздравлении Путиным Януковича с победой на выборах, которой не было. И хотя многочисленная орда журналистов повсеместно трещала о том, что этот украинский политик, с его судимостями, туманным донецким прошлым, ограниченными знаниями об общепринятых культурных ценностях, – не ровня выпестованному на высокопарных фразах, натасканному на тонкости дипломатического этикета Путину, ставки на него в России всегда оставались высокими. Модест Игнатьевич между тем продолжил: – Если на каком-то этапе вы заметите, что мы поддерживаем разные политические лагеря, вас это не должно ни удивлять, ни смущать. Главное – должен быть создан документ, живой памятник о нашем выдающемся современнике – Владимире Владимировиче Путине.

Никаноров при произнесении имени даже невольно поднял взор вверх, и Артеменко, наверное, не удивился бы, если бы было произнесено сокровенное «Аминь!».

– Есть ли еще проблемы, не связанные с личностью Владимира Владимировича, которые надо решить в книге?

– Есть. Несколько смежных вопросов, которые стоит затронуть в книге. – Методично-монотонный голос Модеста Игнатьевича зазвучал опять величественно и назидательно: – Особо оторвавшиеся от реальности хохлы начали слишком рьяно переписывать нашу общую историю. Реабилитировать предателей русского единства, отказ от исторической российско-украинской дружбы, провозглашать героями всяких там негодяев типа предателя Мазепы, мелкого авантюриста Петлюры или бандитов из числа активистов ОУН-УПА. Эти хорошо выверенные, далеко нацеленные выстрелы необходимо книгой, многими книгами перевести в осечки и промахи.

Модест Игнатьевич опять обрел вид сурового кабинетного оракула, которому свыше даны великие знания и необъятные полномочия. Откровенное парение над земным у него преобразовалось в непреложность высказываний и обаяние авторитета высоко взобравшегося идеолога, и Алексей Сергеевич ощущал, как легко можно попасть под колдовские чары его непреложной убежденности.

– Надо очень активно эксплуатировать в книге сценарии войны и раскола Украины.

То были последние слова перед прощанием. Во время короткого рукопожатия Алексей Сергеевич случайно задержал взгляд на руке высокопоставленного чиновника – она была не то чтобы изящна, как у женщины, но не по-мужски ухожена. Алексея Сергеевича поразило, что аккуратно подстриженные, приплюснутые ногти Модеста Игнатьевича блестели – наверняка он делал в салоне маникюр и покрывал их бесцветным лаком. Словно подтверждая достоинство и недосягаемый уровень авторитета, из-под пиджака выглянула глазница золотой запонки. Наверное, немалые усилия уходят у него на поддержание внешних элементов своего статуса, пронеслось в голове у Алексея Сергеевича, которому вдруг захотелось разложить все предметы туалета и сосчитать их стоимость. Да, пожалуй, выйдет немало. Особенно, если еще прибавить изысканный перстень. Но у Алексея Сергеевича не было ни зависти, ни неприязни к этому человеку. Просто как сторонний наблюдатель он констатировал для себя, что подготовка внешнего облика Модеста Игнатьевича требует не минут, как у него, а часов. Многих часов. И не нескольких тысяч рублей, а нескольких десятков тысяч долларов. А впрочем, какая разница?!

Когда было произнесено «Желаю вам успеха», губы Модеста Игнатьевича опять крепко сжались, зрачки сузились до точки. И несмотря на внешнюю, наигранную жесткость, Алексей Сергеевич заметил, что перед ним все же стареющий и дряхлеющий мужчина, достаточно мешковатый, а его нездоровый цвет кожи дополняли уже изрядно отвисающие щеки – следы скопившейся за долгие годы аппаратных баталий желчи. Но особенно его поразили глубокие круговые морщины на шее – самом незащищенном месте, которое почти не спасают ни массажи, ни ванны. Человеку с такими морщинами, пожалуй, лучше находиться где-нибудь на даче, копаться в земле, впитывая ее солоноватый, терпкий запах, взращивать какой-нибудь там виноград, дышать свежим воздухом… Эх, Модест Игнатьевич, тем ли вы занимаетесь?