Офицер и шпион

Полковник!

Я получил анонимное письмо, извещающее меня, что Вы организовали гнусный заговор с целью заменить мною Дрейфуса. Письмо среди прочего утверждает, что Вы подкупили младших офицеров, чтобы получить образец моего почерка. Я знаю, так оно и есть. Еще в письме говорится, что Вы взяли в военном министерстве документы, правомерно доверенные Вам, и составили из них тайное досье, которое передали друзьям настоящего предателя. И об этом я тоже знаю, что так оно и есть, поскольку сегодня мне вручили документы из этой папки.

Несмотря на все имеющиеся свидетельства, я все еще не могу поверить, что старший офицер французской армии мог стать частью такого чудовищного заговора против одного из своих товарищей.

Уверен, Вы сможете предоставить мне откровенное и ясное объяснение.

Эстерхази

Обиженное письмо предателя, написанное той же рукой, что и «бордеро», – наглостью этого типа можно только восхищаться! И тут меня начинают одолевать вопросы. Откуда он узнал мое имя? Откуда узнал, что я в столице Туниса? И что я получил образцы его почерка? Предположительно, от автора «анонимного письма». А кто мог написать такое письмо? Анри? Неужели логика позиции Генерального штаба довела их до этого – они своими руками помогают предателю избежать правосудия, потому что это их единственное средство удерживать за решеткой невиновного человека? Я достаю телеграмму:

У НАС ЕСТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО, ЧТО «ПТИ БЛЮ» БЫЛА СФАЛЬСИФИЦИРОВАНА ЖОРЖЕМ. БЛАНШ

Что у них на уме?

На следующий день Джемель приносит мне еще одну телеграмму, еще одну угрожающую загадку:

ОСТАНОВИ ПОЛУБОГА. ВСЕ РАСКРЫТО. ДЕЛО ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО. СПЕРАНЦА.

Это послание отправлено из почтового отделения на улице Лафайет в Париже в тот же день, что и телеграмма Бланш, но шло оно до меня на двадцать четыре часа дольше – как и письмо Эстерхази, оно было неправильно адресовано – в город Тунис.

Я не знаю никого по имени Сперанца – знаю только, что по-итальянски это слово означает «надежда». Но Полубогом Бланш называет нашего общего знакомого и приятеля, почитателя Вагнера капитана Уильяма Лаллемана. А единственный человек, связанный со статистическим отделом, которому может быть известен этот невразумительный факт, – это бывший любовник Бланш – дю Пати.

Дю Пати. Да – ну конечно же! Как только в голову мне приходит дю Пати, все становится на свои места: дю Пати привлекли для помощи в разработке этого подлого спектакля – я чувствую его декадентско-готический стиль, Дюма вперемешку с «Цветами зла»[53], перепутать невозможно. Но если год-два назад я бы рассмеялся, получив угрозы от столь нелепой личности, то сейчас думаю по-другому. Теперь я знаю, на что он способен. И в этот момент ясно понимаю, что мне готовят такую же тюремную камеру, как и Дрейфусу.

Эхо следующего взрыва в среду 17 ноября звучит так громко, что сотрясаются даже сонные пальмы у Военного клуба в Сусе.