Одноклассники smerti

Наши дни. Дима

Полуянов откинулся на плетеном ресторанном стульчике. Залпом допил свое «Перье». Восхищенно произнес:

– Ну, Надюха, ты авантюристка! Ну, хамка!

– Скорее дура, – самокритично опустила голову Митрофанова.

– Да нет, не дура, – усмехнулся журналист. – Типичный трудный подросток. И чего, спрашивается, ты всегда из себя овечку строила?.. Будто я тебя в десятом классе не помню! Такую всегда чушь несла! – Он скорчил смешную рожу и передразнил: – По выходным я люблю ходить в консервато-о-орию, на ко-о-онцерты по абонементу. А вечерами предпо-о-очитаю изучать тво-о-орчество Чехова-а… И личико всегда постное-постное!..

– Но я правда и в консерваторию ходила, – слабо улыбнулась Надя. – И Чехова читала.

– Ладно, Чехова! Луку Мудищева ты читала! А еще своими руками снимала порнуху! – продолжал веселиться он.

Надю аж передернуло:

– Ох, Дима, прекрати! Я не для того рассказала, чтоб ты насмешничал!

– Я и не насмешничаю! Я тебя реально зауважал! – парировал он. – Мне всегда, знаешь ли, нравились девушки с огоньком!..

– А я вот себя до сих пор ругаю, – погрустнела Надя. – Уже десять лет прошло, а все не пойму – как девчонки меня только на эту глупость развели?!

– Никто тебя не разводил. Сама пошла, – важно заключил Полуянов. – Потому что в тебе, Митрофанова, всегда дремала тщательно скрываемая сексуальность. И здоровый авантюризм.

– Дурость это, а не авантюризм, – пригвоздила она. Понизила голос и добавила: – И еще – подлость. Потому что Иван Адамович… он такой… нет, не беззащитный, конечно, но неприспособленный, что ли… А мы его так жестоко…

– Нашла кого жалеть! – фыркнул журналист. – Тоже хорош гусь. Мог бы, если приспичило, себе проститутку нанять и потребовать, чтобы она пришла в школьной форме. А щупать малолеток прямо в классе – это как-то не очень украшает.

– Да ладно, нашел малолетку! – скептически хмыкнула Надя.

– А как еще назвать ученицу восьмого класса? – возмутился журналист. – Или эта Леся в седьмом училась?

– Да какая разница, в каком! – фыркнула Надя. – Главное, оторвой она была еще той. Я-то сначала удивлялась: почему все настолько гладко прошло? И урок точно в назначенное время состоялся. И свет очень кстати эта коза включила. И начала вопросы громко задавать, когда историку шорох послышался… А мне потом Ирка рассказала. Она с ней, оказывается, заранее договорилась.

Надя умолкла. Вздохнула.

– Не понял… – озадаченно произнес Дима. – Договорились? О чем?

– Да о спектакле. Леська на самом деле была развратницей еще той. Восьмиклассница – а уже на оптовый рынок бегала, чурок за небольшие деньги обслуживала. Я имею в виду сексуально, – слегка смутилась Надя. И продолжила: – Ну а Ира Леське куда больше посулила, чем ей чурки за один раз платили, и аванс сразу дала. И еще больше обещала, когда удастся кино заснять. И Леся, – Надя снова усмехнулась, – с восторгом согласилась. Ирка – она сделки еще тогда, в одиннадцатом классе, умела заключать.

– Да… У вас не школа была, а прям бордель какой-то, – строго произнес Полуянов.

Однако глаза его улыбались.

– Ой, ладно, ангел ты мой! – нахмурилась Надя. И робко спросила: – Можно, я себе еще джина с тоником закажу?

– Заказывай, – великодушно разрешил он.

Будем надеяться, кредитная карточка выдержит. А если Надюха напьется – может, и это хорошо. Выпивка, во-первых, лучшее лекарство от угрызений совести, вот пусть и полечится. А во-вторых – рассказ подруги весьма распалил его самого. Да что там распалил: Дима просто дождаться не мог, когда они вернутся домой и он сорвет с Надьки взрослые одежки. А потом попросит ее втиснуться в старую школьную форму и исполнить роль послушной ученицы. Ну а сам примерит на себя обличье строгого учителя.

Правда, Надежда пока что домой не собиралась. Продолжала сидеть напряженная, нервно теребила в руках салфетку.

– Слушай, чего ты дергаешься? – пожал плечами Полуянов. – Милая детская шутка, дела давно минувших дней… Уверяю тебя: за такое не мстят. Тем более спустя десять лет.

– Да я тебе еще не все рассказала, – горестно вздохнула Митрофанова.

– Вы что, сделали вторую серию? – хмыкнул он. – И следующим номером засняли забавы физкультурника? Или трудовика? Или вообще директора?

– Не смешно, – отрезала Надя. – Я, между прочим, вообще эту пленку ни разу не посмотрела. И с девчонками о ней мы никогда не говорили. И у Ивана Адамовича, конечно, никаких пятерок я не вымогала…

– Я и говорю: не бизнесменша, – с улыбкой укорил Полуянов.

А Надя, будто не услышав, продолжила:

– Я решила, что самым умным будет сделать вид, будто ничего не произошло. И Иван Адамович, кстати, точно так же себя повел. Тоже об этом случае никогда не вспоминал. Словно вычеркнул тот день. И все.

– А что у тебя в аттестате по истории? – лукаво поинтересовался журналист.

– «Четыре».

– И в историческую библиотеку ты пошла работать, чтоб искупить свою вину… – снова подколол подругу Полуянов.

– У нас, кстати, с Иваном Адамовичем до сих пор нормальные отношения, – будто защищаясь, произнесла Надя. – Мы и здороваемся, и еще я ему в свой зал пропуск сделала, хотя у него кандидатских корочек нет, и редкие книги из хранилища ему добываю…

– …А вечерами караулю с кинокамерой! – не отставал Полуянов. – В твоей «историчке» ведь тоже полно хорошеньких малолеток! Ну, или хотя бы первокурсниц.

– Ди-има! – простонала Надя.

– Ну что Дима, Дима! – ворчливо произнес он. – Я просто понять не могу: если все прошло гламурно и мирно, – чего ты сейчас дергаешься?

– Да потому что… Вот смотри, – понизила голос Надя. – Тому, что Леська, ну, та самая малолетка, погибла, я, конечно, не удивилась.

– А она погибла?

– Да. Лет пять назад. Передозировка вроде. У нее такие гулянки были – не чета Ленкиным, она ведь еще в школе, как говорится, большие надежды подавала и колоться уже в девятом классе начала… Теперь, значит, и Ленка умерла. Тоже вроде бы объяснимо с ее-то образом жизни. Но когда еще и Ирка…

Дима задумчиво произнес:

– А тебе не кажется, что покушение на нее – несколько из другой оперы? Не ты ли сама мне говорила, что госпожа Ишутина – самый молодой в России директор риелторской фирмы? Живет в элитном коттедже, передвигается на новой спортивной «бэхе»?..

– Я понимаю, куда ты клонишь, – кивнула Митрофанова. – Бизнесменов, особенно выскочек, стреляют всегда и везде. Но все равно: не странно ли? То, что сначала убивают Елену и через два дня пытаются убить Ирку?..

– В жизни и не такое бывает, – пожал плечами журналист.

– Ну, я не знаю… – с сомнением протянула Надежда. И сделала огромный глоток из своего стакана с джином.

– А ты думаешь, это историк отомстить решил? Спустя десять лет? – расплылся в скептической ухмылке Полуянов.

– А что? – не смутилась Надя. – Как говорится, для мести и сорок лет не срок.

– Было б за что мстить… – хмыкнул журналист.

Он не сказал подруге, что совсем недавно виделся с Иваном Адамовичем. И тот уж никак не походил на рокового злодея. Более того – отзывался и о Наде, и о ее подругах очень тепло. Почти по-родительски.

Но на всякий случай Дима уточнил:

– Вы с историком об этой пленке никогда даже не говорили. Будто ничего не было. Ты сама до этого додумалась? Умно. Молодец. А как повели себя Лена с Ирой?

– Ленка тоже не рыпалась, – кивнула Надя. – По крайней мере, меня уверяла, что молчит. Хотя пусть и молчала, а иногда ее с катушек срывало. Сядет, например, на первую парту, ногу из-за стола выставит, юбку задерет… И глядит на Адамыча гнусным взглядом. А тот, бедняга, краснеет.

– А что у нее было по истории? – уточнил Дима.

– Тоже «хорошо», – вздохнула Надя. И уточнила: – Только наши четверки – разной цены.

– В смысле?

– Ну, мне ведь в институт нужно было историю сдавать, а в приемной комиссии всегда смотрят, что в аттестате… Куда лучше, если б пятерка стояла. Зато Ленке четыре балла оказалось в самый раз. Она ведь в последнем классе уже на тройбаны скатилась конкретно. По-моему, только Адамыч да физрук ей нормальные оценки и поставили.

– А у Ирины что было по предмету?

– А у Ирины – «пять», – произнесла Митрофанова. – Хотя вот уж кто совсем не историк…

– Потому она сейчас и удачливая бизнесменша, что с детства умела крутиться, – пожал плечами журналист. – А теперь, в двадцать семь лет, имеется у нее и особняк, и спортивный «БМВ». А мы с тобой, Надька, честные люди, на копейки перебиваемся.

– Да, – кивнула Надя. – Она, похоже, с Адамычем тогда сделку и заключила. Единолично. Не думаю, что он ей, конечно, денег дал, но по истории вытянул. Потому что на «пятак» она предмет никогда не знала. Да у нас во всем классе только две пятерки и были. У нее и у Сладковой, которая на медаль шла. Хотя Ирка и сейчас, я ее буквально сегодня спрашивала, в шантаже историка не признается… Ты что, говорит, Надька!.. Охота была руки пачкать. А пятерку, говорит, он мне поставил, потому что я все даты честно вызубрила…

– Да какая разница – шантажировала, не шантажировала?! Я все равно не понимаю, – упорствовал журналист. – Почему вдруг спустя десять лет…

– Да потому! Вдруг только кошки родятся… А у нас буквально две недели назад встреча выпускников была, – вздохнула Надежда. – В честь как раз десятилетия выпуска. И эта история всплыла по новой…

– Так-так, – заинтересовался Полуянов.

Он вспомнил: недавно Надя действительно явилась домой чрезвычайно поздно. И сильно подшофе. Но он, как благородный человек, никаких вопросов задавать подруге не стал. Загуляла и загуляла. Пусть и скромная библиотекарша, а имеет право хотя бы раз в год.

Только сейчас он ревниво подумал: ведь наверняка целовалась там со всеми. В том числе и с омерзительным Степаном. Плясала. Кокетничала. Хлебала коньячок на брудершафт…

А Надя говорила:

– Ленка на вечеринке напилась вусмерть. Бутылка водки в одно лицо. Она в последние годы уже не могла себя контролировать. Ну и вот. Представь картину маслом. Степка куда-то сгинул. Коренкова еле на ногах стоит. А мы с Иркой, типа старые подруги, ее под ручки поддерживаем. Тут к нам Адамыч и подваливает, хотел, как положено, какой-то великосветский разговор завести. А Ленка, музыкантша наша, вдруг ему выдает: вы, Иван Адамыч, зря из себя интеллигента строите. Потому как пленочка-то с вашими похождениями у нас прекрасно сохранилась. И в школе вы по-прежнему работаете. И девочек щупаете. А главное – нынче возможности, в плане Интернета, совсем другие, нежели десять лет назад. И заявила, что собирается эту пленку во Всемирную сеть выложить. На все крупные порносайты. С пометкой, что в главной роли – реально работающий в школе учитель… Мы с Иркой аж обалдели…

– А что Иван Адамович?

– А что он мог? Сказал, мол, ты не ведаешь, что творишь, пойди проспись. И отошел. А через две недели Ленку задушили. А теперь и Ирку пытались убить…

– Ирина видела, кто в нее стрелял? – уточнил журналист.

– Говорит, лица не видела. Он был в маске, да и стемнело. Но точно, конечно, не историк. Фигура совсем другая.

– И ты считаешь, что Иван Адамович нанял киллера , – прищурился журналист. – Со своей грандиозной учительской зарплаты…

– Дима, – рассердилась Надя. – Тебе обязательно это нужно? Все время выставлять меня какой-то непроходимой дурой?

– Мне просто кажется, что твоя версия несколько, м-м… беспочвенна, – кротко произнес журналист. И предложил: – Давай еще джинчику. Ты сильно перенервничала.

А Надя твердо сказала:

– Знаешь, Дим… Может, я, конечно, и дура, но мне все равно почему-то страшно…

– Охота на школьниц, осмелившихся шантажировать маньяка-учителя, продолжается! – зловещим тоном проговорил Полуянов. – Теперь на очереди последняя жертва!..

– Дима. Я сейчас обижусь, – сдвинула она брови.

А он в ответ обезоруживающе улыбнулся:

– Надюшка, солнышко. Пожалуйста! Еще джинчику – и домой! Будем отдыхать. А я, со своей стороны, обещаю: охранять тебя от маньяков в поте лица своего!..

– Змей ты, Полуянов, – буркнула она, впрочем, уже беззлобно. – И джину я больше не хочу.

– Тогда платим – и вперед! – Дима замахал официанту.

А Надя допила из своего стакана последние капли и задумчиво уставилась на начавшее сереть вечернее небо.

Полуянов со всеми своими беззаботными аргументами до конца ее не убедил.