Однажды в Карабахе

– Может, людей не хватает для охраны?

– Может. Но вот что… Не знаю куда подашься – твое дело, но если в Москву, как многие наши смуглые братья, то там у меня завязки. Люди помогут тебе в первое время.

– Спасибо, я сам разберусь.

– А ты все-таки слушай, могу и передумать… На Рижском вокзале на вещевом рынке, есть некто Маринка. Цыганка она, сигаретами торгует. Кликуха “Розочка”. Впрочем, она и без этой лирики достаточно одиозная особа. Жгучая, красивая брюнетка, хоть и немного пышная. Одета, как бомжиха, как и другие ее соплеменники. Пусть это тебя не отвлекает. Это для того, чтобы их с товаром всякие залетные “чехи”43, или “даги”44 не грабили. Да и русаков-бандитов немало расплодилось на рынке.

– А азербайджанских бандитов у вас нет? – я сам не понял, что спросил.

– Нет… – он еще внимательнее ко мне присмотрелся. – Наши мирным, созидательным трудом занимаются. Наркоту толкают…

– …

– Пошутил… Может быть… Наши конкретно на Рижском фруктовый рынок контролируют. Раньше и Вещевой у них был. Чехи потеснили.

– И что с Мариной? Поухаживать за ней? – я почему-то не в тему спросил. И сам понял, что глупость сморозил.

– Если ты в горах грохнул пару-троек армяшек, это не значит, что в Москве чего-то стоишь… Так вот, внимательно запомни: лучше с этой Маринкой не шути – цыгане с тебя ежика слепят.

– Ты прав. Арабы говорят, шутка – ножницы дружбы.

– Верно говорят. Восток… как это… типа, дело тонкое. Хотя я лично в нем кроме кучи дерьма ничего не нашел… Так вот, Маринке передашь мои светлые пожелания. Она тебе поможет первое время с работой и обустройством. Через нее и меня найдешь…

– Что сам не отчалишь?

– А я романтик. Люблю свой город. Не могу без Баку.

– В этом городе ярких огней,

В этом городе добрых друзей

Я учился жить и дружить,

Как же мне Баку не любить…

Слушая его тихое мурлыканье, я вдруг вспомнил, как мы с Джулией и еще десятки одноклассников на рассвете после последнего звонка ходили по бульвару и, опьяневшие от счастья, пели, чуть ли не крича, эту песню. Жизнь казалась нам такой красивой и безоблачной… Господи, пришло бы мне в голову тогда, что буду вспоминать эти чудные мгновения, сидя в камере с этими… типами, одному из которых, видимо, тоже не чужда была лирика.

После эта песня еще несколько дней продолжала звучать в голове, как в испорченном патефоне…

Во время своей вынужденной “отсидки” я заметил также растущий интерес Мансурова к Хаджимурату и, разумеется, информировал об этом полковника Мусаева. Мансуров упорно агитировал Хаджи на переезд в Москву, а тот колебался.

– Он сходу не ответит, – анализировал позицию Магомедказиева Мусаев. – Как и у Мансурова, у него тоже есть хозяева. Мы его не просто так взяли.

– А в чем он вообще обвиняется? Ничего вразумительного не объясняет.

– Формально в хулиганстве. Он со своими сторонниками в Ленкорани и в Астаре – конкретно в селениях Чил, Сепаради, Виравул – вошли в противостояние с местным духовенством. Дело дошло до рукопашной между общинами.

– То есть между суннитами и шиитами? – я попытался воспроизвести в памяти скудные религиозные знания.

– Не совсем так… – полковник поднялся и подошел к политической карте Ближнего Востока, висевшей на стене, охватывающей также и Кавказ.

– Они больше себя называют не суннитами, а салафитами, то есть приверженцами сподвижников пророка Мухаммеда, в том числе первых халифов – Абу Бакра, Омара, Османа и как ни странно Али ибн Абу Талиба – духовного вождя шиитов, которых их противники называют рафидитами45, и личность которого является первопричиной раскола всего мусульманского мира на два противоборствующих идеологических лагеря.

Салафиты, выступающие за “чистый” ислам, особенно их непримиримая часть, на дух не признают шиитскую идеологию, аргументируя свою позицию тем, что во времена пророка и его сподвижников никаких шиитов, суфиев или приверженцев различных таригатов не было. Все верующие, следовавшие по “сунне”, то есть по пути пророка Мухаммеда, назывались исключительно мусульманами.

Но, даже являясь значительной частью суннитов, салафиты обосабливаются от остальных мусульман независимо от их идеологических направлений тем, что себя считают “чистыми”, “настоящими”, или даже “молящимися” мусульманами, противопоставляясь в том числе и так называемым этническим мусульманам, то есть немолящимися и считающимися мусульманами только по рождению.

Оставим эти религиозные дебри догматикам. Для нас же опасность состоит в том, что нередко под прикрытием салафизма в Азербайджане распространяется откровенный ваххабизм, который как раковая опухоль расползается среди адептов нового течения, я имею в виду тех же салафитов. Хотя их новыми-то не назовешь. Они существуют со средних веков, но вот уже несколько десятков лет заметно активизировались и политизировались. И это связано, я считаю, с тем, что их заокеанские и заморские хозяева в своих темных глобальных планах все чаще делают на них ставку.