Однажды в Карабахе

– Ну, я же не специально, братцы мои воины, – жалостливо обратился он к нам, – я же думал, что он армянин! И это вместо благодарности за то, что я спас его от плена и не замочил. Вот так я потерял другана, маму его с днем рождения, а армия наша двух храбрых бойцов, – вздохнул рассказчик.

– Что дальше, дяденька? – вновь воскликнула Аталай. – Неужели не смогли помириться, ведь действительно спасли его?

– Ты не знаешь нашего брата, дорогая, – опять вздохнул Ветеран в тельняшке. – Эта история получила огласку по всей части, если не дальше. На нас, бедолаг, показывали пальцем и укатывались со смеху. В конце концов, после нескольких конфликтов на этой почве, он уволился к своей жене, а я в тюрьму, правда, совсем по другой причине.

– По какой же? – съехидничал опять Бакинец. – Твоя судьба наконец-то нас заинтересовала.

– Какая тебе разница, задница, – ответил на удивление спокойно рассказчик. – И знаете, кто ко мне с передачей пришел?..

Он, кажется, с удовольствием прислушался к тишине.

– …Куцый! Я и представить себе не мог! – оглядел он нас с торжеством. – Порядочный оказался малый. С поняткой… Вы мне не нальете еще? – почти заискивающе обратился он к публике.

– Что только не случается, – вздохнул Арзуман, наполняя наполовину стакан рассказчика, – больше не пей, бедовый ты наш, пропьешь печень…

– Больше всех мэтр употребляет, – проворчал Оператор на стоящего в очереди за Тельняшкой Режиссера.

– У меня нервная профессия, – махнул на него тот, проглатывая содержимое стакана.

– Пейте молоко, – вкрадчиво посоветовал Оператор.

– Однажды я тебя убью, – пробормотал Режиссер, нюхая свою видавшую виды конфету.

– У нас остался последний рассказчик, – подал голос Прилизанный, – давайте закончим наши мучения.

Все повернулись к Длинному ветерану. Он сидел какой-то отчужденный и безучастный.

– Вы в этом уверены? Моя пластинка будет долгоиграющая.

– В самом деле? – переспросил с легкой иронией Прилизанный. – Мы перетерпели ваших товарищей, поверьте, и вас как-нибудь переплавим.

– Ну, смотрите, я вас предупредил. На самом деле я намеревался рассказывать другую историю, но после услышанного… – он чуточку задумался… – хочу рассказать главную историю своей жизни. Не знаю только, как вы ее воспримите?

– Ну-с, голубчик, вы нас заинтриговали, – вновь сыронизировал Прилизанный, вытирая стекла запотевших очков. – Хотя, думаю, после рассказов ваших товарищей мы вряд ли чему-то еще удивимся.

– Я когда-то давал подписку о неразглашении, – замялся Длинный. – Но время-то сколько прошло…

– Вау! – восхищенно воскликнула Аталай. – Как интригующе! Я еще никого не целовала, заметьте… – игриво заискрила она глазами.

– Да вы только грозитесь, голубушка, – с досадой съехидничала Гюля. – Поцелуйте же кого-нибудь, успокойтесь наконец.

– И поцелую! – затоптала ножками Аталай. – И вас не буду спрашивать, противная тетя! Я в отличие от вас вкус к поцелуям еще не потеряла.

– Ах ты, шалава! – Гюля превратилась в разъяренную тигрицу. – Это я тетя?!

– Ну, знаете, – пробурчал дамам Прилизанный, – только бабских разборок нам не хватало… А вы, – обратился он к Длинному, – заканчивайте вступление и начните. Если что, я сам вырежу что не надо. Поверьте, – взгляд чинуши опять остекленел, – я по этой части достаточно компетентный человек.

– Не-е, так не пойдет, – вдруг заворчал Режиссер, – а обед? Мы так не договаривались. Обед – святое дело!

– Вы что, мэтр, устали сосать конфету? – мстительно поинтересовался Оператор.

– Щас ты у меня…

– Молчать, каналья! – опять заревел Прилизанный и хлопнул по столу. – Господи, что за публика!

– Вообще-то товарищ дело говорит, – спокойно констатировал Арзуман. – Может, пообедаем где-нибудь, после соберемся?

– У меня в горле высохло, – блеснул и так слезящимися глазами Режиссер. – Как будто по ней трактором проехали, комбайном пропахали. Так невозможно работать, протестую! – начал стучать по столу он.

– Пейте воду… – вновь подло вставил Оператор.

– Чтоб тебе утопленником быть! – вконец озверел Режиcсер. – То молоко, то вода!

– Дяденьки, – промурлыкала Аталай, сладко зевая и привычно выпячивая грудь, – я бы тоже не отказалась от шашлычка, – облизнула она пухлые губки. – А-а, Ганмурад бек, – игриво польстилась она к Древнему Огузу, – не хотите ли угостить свою маленькую девочку сочным шашлычком?

Тот чуть не поперхнулся.

– В общем, вы в восторге, – взяла его за локоть Аталай.

– Ганмурат бек, – съехидничал, как всегда, Бакинец, – только не путайте одно сочное блюдо с другим. В вашем возрасте это небезопасно…

Взрыв хохота окончательно смутил бедолагу. Растерявшийся и смутившийся, он лишь помахал кулаком обидчику.

– Я предлагаю собраться завтра в каком-нибудь ресторане и всем коллективом попробовать этих самых шашлычков, а заодно и выслушать рассказ нашего товарища. Что скажете, господа?

Воцарилось молчание. Ветераны молча пригляделись.

– Хорошо поешь, начальник. Ресторан, шашлык… – пробормотал Тельняшка. – При нашей пенсии не то, что в ресторан, в чайхану лишний раз не сходишь. Нам хотя бы килечку да сальца! И водочку с прицепом… – мечтательно чавкнул он губами.