Однажды в Карабахе

– Сам ты ешь свою кильку, урод, – бросила Гюля. – Я эту дрянь никогда не съем.

Арзуман вовремя сжал плечи разъяренному ветерану и упредил конфликт.

– Понимаете, батюшка, как родину защищать, власти сразу нас вспоминают и хватают за… – тут он к месту чихнул. – А вот обеспечить средствами на рестораны и банкеты, увы, желания не имеют.

Прилизанный ожидаемо поморщился:

– Как представитель вышеупомянутой власти, я как раз собираюсь опровергнуть это ваше неправильное восприятие, голубчик. Вы только предложите, где соберемся?

Я вспомнил встречу однокурсников.

– Предлагаю очень уютный ресторан “Не горюй”. Вкусная кухня и приемлемые цены.

– Звучит, как рекламный ролик, – усмехнулась Гюля.

– Это на Шихово, на берегу моря, – оживился и Арзуман, – я поддерживаю командира. Там собираются в основном бакинцы нашего поколения…

– А еразов туда пустят? – не удержался опять Бакинец, но тут же поплатился за подлость. Ганмурат успел схватить его за шкирку и начал медленно поднимать.

– Думаю, одного пустят… – торопливо воскликнул Бакинец, тщетно пытавшийся дотянуться ботинками до пола. – Пустят, всех пустят, я лично походатайствую… – в отчаянии закричал он.

– Пустите, медведь. Он же задохнется!

Это Гюля бросилась на помощь Бакинцу и, вцепившись в руку Древнего Огуза, помогла освободить тощую шею городского жителя.

– Ну что ж, пусть будет “Не горюй”, – подытожил Прилизанный. – Полагаю, мы сможем положиться на вкус товарища Балабекова. Так что соберитесь к обеду в указанном месте, господа хорошие, и не будьте чрезмерно дотошными от греха подальше, – с украдкой взглянул он в сторону Арзумана.

И на этой жизнеутверждающей ноте и подвпечатлением услышанных рассказов, мы разошлись…

История пятая. Нет повести печальней…

Время – это страшная химера. Попытка вернуться в прошлое может обернуться кошмарной иллюзией, где всякая видимая реальность – это просто имитация того прошлого. Где мы уже не мы, и наше окружение уже не то, если даже все на материальном уровне сдублировать. Временное пространство, куда каждую секунду мы все больше проваливаемся, губит самое главное – личность, психику на подсознательном уровне, изменяет восприятие бытия эквивалентное этим секундам…

…На следующий день мы чинно восседали в небольшом уютном зале упомянутого ресторана “Не горюй”. Прохладный морской ветерок освежал наши мысли и надежды на светлое будущее и, что немаловажно, аппетит, а приятный аромат восточной кухни щекотал ставшие невероятно чувствительными, ноздри. Все были опрятно одеты, обуты, выбриты, нафуфырены, даже Ветеран в тельняшке, успевший пополнить гардероб красочным широким галстуком в горошек. Смущало только то, что сей галстук был надет поверх тельняшки и выглядел, как импровизированный ошейник. Режиссер казался намного свежее, а главное, заметно чище и не вонял, как вчера экскрементами изо рта. Оператор прям лучился от счастья, глазея на своего, ставшего похожим на qomo sapiensа, кумира.

Прилизанный прибыл в сопровождении верного лакея Зопаева последним. Выслушав бурные аплодисменты радостной публики, он подал знак хозяину ресторана, покорно ожидавшему его у дверей в позе почтительного рака, к началу банкета. И пошло-поехало. Официанты с полными подносами виртуозно сменяли друг друга. После первой атаки на ароматные блюда и высококачественное спиртное хозяин банкета решил взять инициативу в руки.

– Дамы и господа, мы, надеюсь, никуда не торопимся, и у нас будет возможность насладиться этим чудесным днем, сколько пожелаем. Предлагаю, пока все адекватны, перейти к прослушиванию нашего последнего рассказчика, ибо…

– Гениально! – не дав закончить мысль боссу, воскликнул Зопаев, находящийся, видимо уже подшофе и начал хлопать в ладоши. Но, пробуренный взглядом Хозяина заткнулся, торопливо пряча жирные от шашлыка пальцы в карманы.

– А вы иллюзионист, – я мрачно обернулся к Прилизанному.

– Со вчерашнего дня еще и рефери, – ответил тот. – Но давайте все-таки прослушаем рассказ.

– Давайте! – хором отозвалась публика.

Длинный, до этого отрешенно уставившийся на полную рюмку перед собой, тихо вздохнул, опрокинул ее содержимое, не торопясь, вытер салфеткой рот и начал…

– Она была моей первой и, как показала жизнь, единственной любовью. Мы с ней с одного двора – старого бакинского дворика в поселке Кирова…

– Он сейчас как-то по-другому называется, – встрянул в тему Бакинец.

– Пусть как хотят назовут! – заворчала резко погрустневшая Гюлечка. – Для нас эти названия так и остались, как прежде – Разина, Кирова, Завокзальная, Монтина… И баста…