Однажды темной зимней ночью…

– Эвелин, я понимаю, что ситуация у тебя непростая, – с нажимом начала она. – В том, что твоя младшая сестра выходит замуж раньше тебя, есть что-то унизительное. Но у тебя был шанс стать невестой. Если сейчас ты сожалеешь о своем решении, тебе можно только посочувствовать.

– Что, прости?

– Ты совершила глупую ошибку, отказав мистеру Чиллингему. Не удивлюсь, если сейчас тебе досадно. Только завидовать браку сестры низко. Подумай, что, когда Сьюзен станет миссис Чиллингем и попадет в высший свет, она подыщет тебе нового кавалера. Такого, которого тебе хватит ума не отвергнуть. – Мать поджала губы, глядя на ее сломанную ногу. – Если, конечно, ты еще когда-нибудь сможешь танцевать на балу.

Эвелин едва сдержалась, чтобы не схватить подушку и не швырнуть в мать.

– Что?! Ты считаешь, что я устроила все специально? Чтобы испортить Сьюзен свадьбу? Мама, как ты можешь подозревать меня в такой подлости?

Снег залетел в трубу, и огонь в очаге вспыхнул.

– Как бы то ни было, это неважно. Своего ты не добилась. Свадьба состоится, с твоим участием или нет.

В дверь постучали. Эвелин вздрогнула, сломанную ногу пронзили горячие стрелы.

– Пожалуйста, заходите! – сказала мать куда более приятным тоном.

На пороге стояли Сьюзен и мистер Чиллингем. Эвелин покраснела, надеясь, что они не подслушивали, но те улыбались слишком старательно и слегка принужденно, как при встрече с инвалидом.

– Бедняжка Эви! Сидеть на месте и не двигаться – какая досада! – запричитала Сьюзен. – Но не беспокойся, мы приготовили тебе сюрприз. Точнее, Виктор. Это его идея.

С большим пафосом пара расступилась, давая дорогу служанке Бидди, которая вкатила через порог странное приспособление.

Большое мягкое кресло подобного вида можно найти в любой гостиной, но у этого подлокотники пронизывали вертикальные латунные шесты. Двигали кресло три колеса: два спереди, одно сзади. Колеса стонали, как раненый зверь.

– Оно принадлежало моему отцу, – пояснил мистер Чиллингем, когда Бидди подкатила кресло к лежаку. Она опустила подножку с щелчком, от которого Эвелин вздрогнула. – Я рассказывал, что в конце жизни он сильно мучился со здоровьем?

На кресло Эвелин смотрела с неудовольствием. Рассказы не требовались: о неисправимом старике были наслышаны все жители графства. Скверный и подлый характер создали старому Чиллингему определенную репутацию. В галерее висел его портрет, с которого смотрел толстяк с маленькими злобными глазами.

А вот Виктор Чиллингем, полная противоположность своему отцу, глядел на Эвелин с нежностью.

– Рассказывали, – подтвердила Эвелин. – Кажется, вы говорили, что ваш отец онемел и не мог ходить?

– Именно. Поэтому я и купил ему это кресло.

– И не просто кресло, Эви. – Сьюзен вышла вперед и повернула ручку, выступающую из подлокотника. Раздался скрип, колеса повернулись. – Смотри, креслом можно управлять. И само устройство самоходное!

– Это «Механическое кресло мистера Мерлина», – сообщил мистер Чиллингем. – Самое последнее изобретение. Денег я не пожалел.

– Уверена, для вашего отца было огромным утешением иметь такого примерного сына, – вздохнула мать.

– Мисс Леннокс, надеюсь, вы понимаете, что я сделаю все от меня зависящее, дабы помочь вам справиться с травмой, – продолжал мистер Чиллингем. – Вы такой же член моей семьи, каким был мой отец. К сожалению, на улице это кресло использовать нельзя, но передвигаться по дому благодаря ему вы сможете.

– Так что ты ничего не пропустишь! – просияв, заявила Сьюзен.

Эвелин старалась улыбаться в ответ на улыбки Сьюзен и Виктора, хотя перспектива сидеть в этом устройстве вызывала отвращение. Даже на расстоянии она чувствовала несвежий, кисловатый запах обивки и заметила темное пятно на сиденье.

К счастью, мамина благодарность не знала меры.

– Вы так добры, мистер Чиллингем! Моя дочь вам бесконечно признательна. Видите, она онемела от чести, которую вы ей оказываете. Эвелин была неосторожна. В будущем ей придется научиться ездить аккуратнее.

– Пожалуйста, мадам, не корите ее. Вина здесь не на мисс Леннокс, а на моих конюхах. То дамское седло хранилось ненадлежащим образом, подпругу плохо застегнули. Некоторые ошибки недопустимы. Смею вас заверить, ответственный за это будет немедленно уволен.

Мать и Сьюзен согласно кивнули. Бидди, стоящая за креслом, вздрогнула. Вполне естественно, что служанка сочувствовала конюху. Увольнять работника за единственный промах действительно казалось жестоко, особенно сейчас, когда каминную полку еще украшали падуб, плющ и омела.

– Пожалуйста, сэр, не лишайте его места! – попросила Эвелин. – Только не из-за меня. Я заснуть не смогу, если по моей вине человек потеряет работу в это время года. Давайте простим его ради духа праздников!

Мистер Чиллингем склонил голову.

– Ваше отзывчивое сердце делает вам честь, мисс Леннокс. Вы почти так же великодушны, как ваша сестра. – Он потянулся к руке Сьюзен. – Очень хорошо. Пусть будет так, как вы желаете.

Сьюзен одарила его нежной улыбкой. Они казались идеальной семейной парой. У Эвелин защемило сердце. На месте сестры должна была быть она.