Одна судьба на двоих

– А вам, значит, денег за дедовские вещи и за сдачу квартиры во Владивостоке мало? Вы и то, что я заработаю в кино, решили отобрать? – спокойно, почти доброжелательно спросила я.

– Что? – ахнула тётка и начала медленно наливаться вишнёвым цветом. – Да как ты смеешь? Я тебя… Какая же ты подлая, неблагодарная тварь! Да чтобы духу твоего больше здесь не было!

– С удовольствием, – ласково улыбнулась ей я. – Только вот что, тётя Инга, это я вам советую переводить мне деньги за квартиру на тот же счет, куда будет поступать моя зарплата в кино. А то – вы ведь знаете, в Америке найти хорошего адвоката – не проблема.

С этими словами я подхватила сумку и вышла из квартиры. Мне очень хотелось хлопнуть за собой дверью, но я посчитала, что это будет дурным тоном. Мне вдруг впервые за все эти месяцы стало немного легче от того, что я хоть напоследок высказала тётке всё, что о ней думаю. За то, что мне не нужно было больше молчать, проглатывать обиды и несправедливости, чистить ее проклятую селедку, скоблить полы в квартире, по которым уже вечером ее друзья-собутыльники пройдутся грязными ботинками.

Свободна… Как будто бы прозвучало у меня в голове. Свободна… Это было до странности легко. Как будто в груди у меня образовалась сквозная дыра, и я чувствовала, как через неё свистит ветер.

Я стащила сумку вниз по ступеням пятиэтажки. Перед подъездом дежурило жёлтое такси с хабаровскими номерами. Усатый водитель курил, прислонившись к борту машину.

– Это тебя, что ли, в город везти? – спросил он, с сомнением оглядев мой, должно быть, совершенно несолидный вид.

– Меня, – кивнула я.

– Ну тогда садись, что ли.

Он отшвырнул окурок, открыл багажник и помог мне закинуть сумку. Я по привычке открыла заднюю дверь, но водитель удивлённо посмотрел на меня и сказал:

– Полезай вперёд, ты ж взрослая уже.

И я с изумлением поняла, что действительно как-то незаметно для себя повзрослела, став человеком, который способен отвечать за себя и даже отправиться работать в другую страну.

Я забралась в машину, хлопнула дверцей. Водитель завёл мотор, и машина рванулась вперёд. Оглядываться, чтобы в последний раз посмотреть на окна тёткиной квартиры, я не стала.

Всё, что я запомнила из последующих нескольких дней – это сплошные перелёты. Разные аэропорты, пересадки, паспортный контроль, проверка багажа, гостиница. В Москве мы остановились в огромном и, вероятно, дорогом отеле. Здесь всё было ещё наряднее и шикарнее, чем в хабаровской гостинице. Однако в номер меня поселили почему-то вместе с Бет. То ли Джаред пытался сэкономить, то ли сделал это намеренно, чтобы я не запаниковала, решив, что оказалась совсем одна в чужом городе. Он ведь ещё не знал, что одиночество меня никогда особенно не пугало, куда больше я боялась людей.

Бет я тоже сторонилась. Нет, она не была грубой, говорила негромко и вела себя сдержанно. Но в каждом её движении, в тоне голоса, в выражении лица чувствовались настолько несгибаемая властность и упертость, что я, человек, только что вырвавшийся из-под гнёта тётки, интуитивно пыталась держаться от неё подальше. В номере, после того как мы по очереди приняли душ, Бет стала откровенно меня изучать. Смотрела пристально и с интересом.

– Where are your parents? – наконец спросила она.

Моего убогого школьного английского было достаточно, чтобы понять такую простую фразу.

– They dead, – негромко ответила я. И добавила: – They were sailors. They were died during the… – Я защелкала пальцами, не зная, как будет по-английски кораблекрушение.

– Shipwreck? – подсказала она.

Я пожала плечами. Такого слова я не знала. Странно, но говорить о родителях на другом языке было как-то… спокойнее, что ли. Будто на уроке попросили заданный на дом текст.

– And that woman Inga? She is…

– My aunt, – пояснила я. – Mother’s sister.

– And do you have other relatives? – спросила она.

Последнего слова я тоже не знала, но предположила, что оно означает «родственники».

– No, – я покачала головой.

Бет закивала каким-то своим мыслям, а потом вытащила из плоской сумки ноутбук и погрузилась в изучение документов. Как я поняла, это должно было означать, что наша беседа окончена.

Я завернулась потуже в белый гостиничный халат. Огромный махровый мягкий белоснежный халат – никогда ещё у меня не было такой шикарной вещи. Затем отодвинула в сторону стеклянную дверь, ведущую на балкон, вышла и осмотрелась вокруг. Передо мной во всём своём великолепии лежала Москва – город, которого я до сих пор никогда не видела. Внизу, под балконом, ревела многополосная дорога. Тысячи разноцветных поблескивающих в лучах закатного солнца машин проносились мимо, чтобы через несколько секунд исчезнуть за горизонтом. На противоположной стороне дороги били в небо бриллиантовые струи фонтанов, виднелись гуляющие нарядные люди, слышна была какая-то негромкая музыка. За фонтанами начиналась густая зелень небольшого садика, за которым высилась тёмно-красная Кремлевская стена. А чуть левее темнело высокое массивное прямоугольное здание ещё какой-то гостиницы.