Одна судьба

Трудно представить степень обиды за дом любимых игрушек. Анна очень любит животных. Они очень часто ходят в зоопарк и еще реже в цирк. Дочь уверена, что в цирке их обижают, а в зоопарке можно увидеть любимых ей гиппопотамов. Тяжело недооценить самообладание ребенка, который с легкостью мог свернуть руку сверстнику, но вместо этого поступил, как обычные дети — Анна укусила, обмусолила и не оставила и следа от зубов.

— Все произошло так как я тебе и говорила.

— Нельзя утверждать, что это бессмертные.

Алекс отступает от камеры, кивнув себе, удовлетворившись увиденным. Она идет за аксессуарами и игрушками Анны. Дочь лично отбирала те, которыми смогут играть эти «милые детки», потому что она-то теперь взрослая. Почти что полуторогодовалая дочь, которая выглядит и мыслит, как пятилетняя.

— Отрицать этого тоже нельзя.

— Клейтон бы сказал мне об этом и не только он.

Александре нравится это качество в Керри и раздражает одновременно. Она очень преданна своим друзьям и даже некоторым привыкшим к безоговорочному подчинению личностям.

— Давай представим такую невероятную ситуацию: кто-то забыл поставить в известность маркиза и всех остальных?

У нее немного друзей. Друзья Керри и Нирана разъехались по разным частям света. Она теперь слишком часто переезжает, чтобы завести с кем-то хоть какое-то подобие дружеских отношений. Раньше ее вниманием владела Анна, сейчас же к ней добавились новые — любимое занятие и постоянная концентрация на окружающем ее мире.

— Им незачем раскрывать тайну нашего существования. Слово этого мира держит всех без исключения.

— Интересно, а согласился бы Клейтон сделать из меня и Анны приманку только бы прекратить все это?

Ей достается укоряющий взгляд. Алекс видит его в большом зеркале.

— Не преувеличивай, ты просто сердишься на Клейтона и притягиваешь к друг другу концы совершенно невероятных вещей.

— Ты права — я сержусь на него.

Не стоит говорить о том, что ничего не ждешь, не требуешь и не ожидаешь, а потом брать свои слова обратно или она как-то не так поняла его, когда он говорил, что не признает принципа меньшего зла.

— Алекс! Он переживает.

— Керр. Я с ним вижусь чаще чем с тобой, несмотря на все эти переезды.

Это не квартира Керри и не дом Вэста. Это не Вена. Не Лондон. Не Париж. Не Гамбург. Не Осло. Они были в последнем меньше месяца тому назад.

— Скоро это изменится, — тянет она довольно. — Приезжай в Афины, нет, в Софию? А еще лучше в Стамбул! У нас тепло.

— Ты знаешь, что стоит нам вступить на территорию черного материка, как нам понадобится поехать во все эти заказники, где львята, жирафы, обожаемые гипопо. Отказать я ей не смогу, пока она не наестся этого до отвала. Хочу поднакопить и как можно больше, чтобы носиться с ней по прериям и какое-то время не думать ни о чем.

— Я бы с тебя копейки не взяла.

— А ты думаешь, что мы только бы и делали что играли бы в шатре, ездили в Памуккале и на фестиваль воздушных шаров?

Им пришлось уехать из Вены. Ими заинтересовались органы опеки и попечительства. В садике, который они только-только стали посещать не понятно на какой почве вырос слух о жестоком обращении с ребенком. Они пришли к двери ее квартиры в полном боевом составе — работники службы, полиция, один из владельцев кондоминиума и еще один странный тип тоже представитель социальной службы на этот раз из психологической помощи для матерей-одиночек. Люди вели себя странно, преувеличенно агрессивно и напористо. Алекс видела их глаза. Она оставила на пороге одних, впустила в квартиру вторых, дав им возможность пообщаться с ребенком, «психолога» же в конце всей этой свистопляски отвела в сторону и впервые воспользовалась своей новой способностью — даром убеждать людей во всем, что ей не пожелается.

— Ты не ответила, как долго будешь обижаться на него.

— Я тебе сказала, что мы видимся.

Алекс трясло в первый день, неделю, месяц, а потом это стало нормой. Раз в полтора-два месяца, максимум в три они собирают вещи и переезжают на новое место жительства. В случае с мегаполисами все очень даже оправдано и не вызывает подозрений, а вот в маленькие города они даже не суются. У людей, живущих в них память куда лучше на незнакомые и новые лица.

— Он говорит, что ваше общение похоже на отношения двух разведенных супругов у которых есть общий ребенок.

Алекс хмыкает, нет, она давится смешком.

— Он так говорит?

Керри качает головой, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться и не разбудить Анну. Ранее утро. Алекс готовится к рабочему дню, а Керри ждет пробуждения малышки. У нее столько планов.

— Клейтон отрастил чувство юмора?

— Он переживает.

— Что не договариваешь? Продолжай: он переживает за то, что теперь не контролирует все и вся, потерял рычаг влияния.

Керри рассматривает кофейную гущу на блюдце на которую только что опрокинула чашку.

— Так ты видишь ваши отношения?

— Нет. Так он видит их. Это участь содержанки. Либо получай деньги, заботу и покровительство, молчи и улыбайся, либо имей свое мнение, которое он и слушать не хочет. Ну и, собственно, живи, как тебе заблагорассудится. Я выбрала второе. Мне нравится.

— Клейтон слушал.