Одна против всех

Раздался знакомый плевок из глушителя, затем тут же еще два, и Пронин упал на своего друга Семенова, отчего моя рука едва совсем не переломилась в локте. И еще мне стало страшно. Впервые за все время знакомства с этими людьми. Только теперь до меня дошло, что это холодные, расчетливые убийцы, а не просто какие-нибудь бандиты, промышляющие грабежами или взломами. И если до этого я была почти на сто процентов уверена, что сумею сбежать от них, то теперь эта уверенность стала быстро улетучиваться…

— Ох, не люблю ментов, — вздохнул Бегемот. — А гнилых ментов и подавно.

— А с раненым че делать будем? — спросил Ушастый. — Может, и его пришить?

— Да пришил уже. Ты давай погоняй быстрей, а то так и до ночи не доберемся.

— Так уже ночь почти! — хохотнул Ушастый. — Ничего, Бегемот, нам главное — долю свою получить. Весь день, почитай, пахали как проклятые…

— Какую долю, идиот? — тоскливо протянул тот. — Дела-то мы не сделали. Тех двоих, которых должны были убрать, не убрали…

— Погоди, — заволновался тот. — Как не убрали? А это что за баба?

— Понятия не имею, но не та. Нам, главное, очкарика нужно было убрать, а он сбежал. — Бегемот с досадой сплюнул. — Кролик его сегодня давил — не задавил, мы травили — не отравили. Живучий гад…

— Ну и дела-а, — прохныкал Ушастый. — Что ж мы день впустую потратили? И братки наши зря полегли, так, что ль, получается?

— Получается, что так… Эта стерлядь, что сзади валяется, их всех и положила. И я буду не я, если она об этом не пожалеет.

Я вдруг почувствовала, что мне не хватает воздуха, резко и бесшумно вдохнула и поплотнее зажмурилась. Надвигающаяся ночь не предвещала мне ничего хорошего…

Глава 9

— Ну-с, показывайте, что мы имеем? Вот это?.. О Господи… Да-а, хорошо поработали, нечего сказать. Идиоты. Бараны. Халтурщики, мать вашу… Закрой варежку, осел! Сколько я вас просил привезти трупов?

— Два.

— А вы сколько привезли?

— Раз, два, три, четыре… Пять с половиной.

— Почему с половиной?

— Девчонка — полутруп.

— Ты уверен?

— Только что пульс щупал — бьется. А остальные готовы…

— Ты не Бегемот, ты — мясник. Пойдешь обратно забивать крупный рогатый скот. Завтра же. На родной мясокомбинат. Я тебе о чьих трупах говорил?

— Ну, об очкарике и бабе его…

— Во-во, об очкарике и его бабе. А вы кого привезли? Ты в глаза смотри, в глаза, а не на Ушастого! Он свое еще получит… Итак?

— Мы не виноваты. Мы в машине сидели, я же говорил…

— Хорошо, а менты откуда? Какого хера ты их мне привез? Где ты их взял?

— По дороге подобрал…

— Трупы?! О Господи…

— Да не, живых. Вернее, один был жив, а второй раненый. Зуб даю, они сами напросились, деваться было некуда. Мы пока по Москве колесили, чтобы следы замести, они и попались. Да ты не зеленей, Вялый, все путем…

— Ну вот что, голубчики. Бабу тащите внутрь, ментов пусть ребята в пол замуруют в третьем боксе, а братву по семьям развезут. Эту тачку заморозьте пока…

— Ясный перец…

Все это я слушала, лежа в фургоне в прежнем положении, с придавленной носилками рукой, которая уже утратила способность воспринимать боль. Прямо перед открытыми дверьми стояла уже знакомая мне парочка и еще кто-то, мне невидимый, но обладающий довольно властным и хорошо поставленным голосом. Это был Вялый, судя по всему, бугор всей этой грязной шайки. Меня вытащили наружу и опять же на руках перенесли в помещение. Я все еще притворялась, ожидая услышать что-нибудь важное и полезное для себя, хотя мне это уже порядком надоело. Куда меня привезли, я не имела ни малейшего представления. Для чего я им понадобилась, я также не знала, но надеялась вскоре выяснить. Согревало душу лишь то, что Валентина с Родионом не попались в их лапы.

Вокруг пахло машинным маслом и бензином. Меня положили на бетонный пол. Сквозь тонкую блузку я почувствовала могильный холод, идущий из-под земли, и невольно вздрогнула.

— А-а, жива, голуба! — злорадно пропел Бегемот. — Я же говорил, говорил, а ты не верил!

— Заткнись! Ушастый, окати ее из шланга, чтобы быстрей очухалась.

— Это мы враз! — с готовностью хихикнул тот и куда-то побежал.

— Слушай, Вялый, может, нам ее… это? — неуверенно промычал Бегемот, ставший при Вялом вдруг каким-то стеснительным и несмелым.

— Чего?

— Ну, связать, говорю, бабу нужно. Она брыкастая больно… Наших вон уложила, глотки им попилила…

— Думаешь, она?

— А кто же еще, если там больше не было никого? — резонно аргументировал мясник.

— Невероятно, невозможно, непостижимо, но, исходя из того, что мне о ней рассказали, ничего исключать нельзя, — задумчиво проговорил Вялый. — Свяжи ей руки.

Мне туго стянули веревками за спиной запястья, и тут прибежал Ушастый, волоча за собой шланг.

— Ну что, поливать? — весело спросил он. — Водичка ледяная, ей как раз по кайфу будет!

— Поливай, — вздохнул Вялый.

— Вот только этого не надо! — решительно заявила я, садясь перед ними на полу. — Я вам не грядка, чтоб меня поливать.