Одна ночь

— Неправда, — заявляю запальчиво. — Ты что, боишься? Ты такой трус? Почему именно мне запрещается смотреть на твое лицо? Я не представляю ни одной нормальной причины!

— Это для твоей защиты.

— Разве мне что-то угрожает? — раздражаюсь. — Почему ты не можешь выражаться прямо?

Его дыхание жжет затылок. Моя кожа покрывается колючими мурашками от ощущения ледяной опасности.

— Я рядом, — вдруг говорит он.

А я не могу понять. Это реально ответ на мой вопрос про угрозу? Или же парень подразумевает что-то совсем другое?

Я теряюсь.

— Даже если ты меня не видишь, я всегда буду за твоей спиной, — припечатывает Ангел.

Глубокий и низкий голос буквально обволакивает меня, опутывает стальной паутиной.

— Но я, — сглатываю. — Я хочу тебя видеть. Не надо прятаться позади или оставаться где-то в стороне. Выйди на свет и дай мне рассмотреть.

— Нет, — рвано выдыхает Ангел. — Так проще.

— Ошибаешься, — нервно мотаю головой и дергаюсь, пробуя развернуться, но попытка оказывается напрасной.

Тянет высказать ему очень многое, но я вовремя прикусываю язык и мысленно отвешиваю себе увесистый подзатыльник. Еще немного — и я бы начала просить парня задержаться здесь подольше. А какой в этом смысл?

Может, он спешит к своей любимой девушке? Может, ему вообще наплевать на меня? Допустим, и правда помог из жалости. Как же это глупо и унизительно цепляться, приставать к чужому парню. Пусть уходит, пусть отправляется куда подальше.

— Одна ночь, — как-то отстраненно произносит Ангел, будто вообще обращается не ко мне. — Время еще не вышло.

— Что это значит?

— Я могу забрать тебя на край света.

Плотная ткань касается моего лица, узкая полоска накрывает глаза, а на затылке затягивается узел.

Я чувствую его запах на себе. Острый. Терпкий. Кажется, я запомню его до конца дней, настолько стремительно он пронизывает мои легкие насквозь. Древесный. Цитрусовый. А еще — как будто дымом пропитан. Но не тем, что от костра исходит. Сигаретным. Теперь понятно, почему у Ангела такой странный голос, точно севший, надтреснутый. Он много курит, а это очень вредно для здоровья. Я открываю рот, чтобы высказать ему все жуткие факты насчет курения, но мысли выветриваются из моей головы, когда сильные руки обвиваются вокруг моего тела и отрывают от земли.

Проклятье, я точно собиралась что-то сейчас сказать?

— Ты босс мафии под прикрытием, — выдаю я.

— Чего? — хмыкает Ангел.

— А как еще объяснить такую секретность? Хотя да, всем можно видеть тебя, и только мне нельзя. Подозрительный момент. В мафиозную теорию не вписывается. Тогда ставлю на тайного наследника миллиардера.

Ну и чушь я несу. К чему это все вообще? Самое правильное — вывернуться из его объятий и сбежать. Если не отпустит — заорать. Но уж явно не стоит расслабленно нежиться в этих мускулистых руках.

Абсолютно посторонний парень завязывает мне глаза. Несет в неизвестность. Это же полное безумие. И я все отлично понимаю. Мое поведение глупое до абсурда.

Но… так не хочется рушить магию.

После моих слов про миллиардера Ангел смеется. Тихо, практически беззвучно, однако стеклянные бабочки опять оживают под моими ребрами, порхают и не то дразнят, не то ранят хрупкими крыльями.

— Ты можешь сказать правду, — говорю я. — Тогда перестану выдвигать свои безумные версии.

— А если правда окажется совсем безумной?

— Ладно, просто объясни, что такое «край света».

— Я лучше покажу.

16

Через пару минут мы оказываемся на мотоцикле. Ангел усаживает меня так, чтобы я прижалась грудью к его спине, кладет мои руки на свой торс, показывает, как надо правильно держаться.

— Я хочу видеть дорогу, — бормочу. — Хочу понимать, куда ты меня везешь. Иначе получится странно.

— Тебе не нужно меня бояться.

— А я не боюсь, — заявляю с долей обиды.

Что я, трусиха какая-то?

— Я просто должна понимать, куда мы направляемся.

— Я же сказал, — его голос пронизан весельем. — Мы едем на край света.

— Я никогда не каталась на байке, а с закрытыми глазами…

Тут я замолкаю, осознав, что повязка на лице совсем не то, о чем стоит сейчас переживать. Стоило присесть на сиденье, как платье задралось до неприличия высоко и обнажило ноги. Когда до меня доходит, в каком именно виде я теперь нахожусь, кровь приливает к щекам и обдает кипятком.

— Я ничего не заметил, — говорит Ангел.

— Что? — чуть дышу от удушающего ощущения неловкости.

— Я сижу спиной к тебе, — спокойно продолжает парень, а потом, понизив голос, лукаво прибавляет: — Отсюда ничего нельзя разглядеть.

Он мысли мои читает? Или случайно угадал? Я смущаюсь гораздо сильнее, уловив в его низком и глубоком голосе ноты заметного сожаления.

— Держись крепче, — бросает Ангел.

В следующий момент байк срывается с места, а я вскрикиваю от неожиданности и впиваюсь ногтями в его футболку, хватаюсь за литые мышцы, прижимаюсь к парню всем телом. Напрягаюсь так сильно, что тело звенит.

Только бы не сорваться. Только бы…

Ветер хлещет в лицо, разметав мои волосы, полностью уничтожает прическу. На какой скорости мы сейчас мчим? У меня горло перехватывает, ребра сдавливает.

— Не бойся, — хмыкает Ангел.

Он надо мной смеется? Издевается?