Одиночный выстрел

Приятно им было сесть за небогатый, но правильно сервированный стол, кушать не из котелков, а из тарелок, выпить по глотку браги из прозрачных граненных стеклянных стаканчиков. Как будто в родной семье очутились они, увидев седовласого с запущенными книзу «запорожскими» усами хозяина хутора. Он, вместе с ними опрокинув чарку, пожелал служивым доброго здоровья. Двое его сыновей — подростки десяти и двенадцати лет — с восхищением смотрели на военную форму с красными звездами. Старшая дочь, девушка симпатичная, но чем-то до крайности напуганная, слушая солдатские шутки-прибаутки, даже начала улыбаться.

Этот день на хуторе Кабаченко прошел мирно, тихо, славно. Зато потом война собрала свою страшную жатву…

Бои в районе деревни Татарка 10, 11 и 12 октября 1941 года были упорными и кровопролитными. Ситуация изо дня в день повторялась: три вражеские дивизии па одну нашу, 25-ю Чапаевскую, трехбатальонный полк румынской пехоты на первый батальон 54-го стрелкового полка. «Разинцев» здорово выручали гвардейские минометы из дивизиона капитана Небоженко и прицельный артиллерийский огонь бронепоезда № 22, которым командовал лейтенант Беликов.

Воины короля Михая Первого шли и шли на позиции советских войск. Они использовали для прикрытия своего наступления то утренний туман, то сумрак осеннего вечера, озаряемого вспышками осветительных ракет. После минометного или артиллерийского обстрела цепи солдат в касках-макитрах поднимались из окопов и обреченно двигались вперед. Они несли тяжелые потери — до трети личного состава — откатывались назад и снова бросались в яростную атаку.

В такой ситуации именная самозарядная винтовка СВТ-40 сержанта Павличенко трудилась с полной отдачей. Особенности ее конструкции: коробчатый отъемный магазин на десять патронов и автоматически действующий затвор — значительно ускоряли стрельбу. Людмила работала на расстояниях от трехсот до пятисот метров. Она вернулась к излюбленному методу: пуля в переносицу противника или в висок.

Но дивное изобретение талантливого русского инженера Федора Васильевича Токарева требовало тщательного ухода и нежного обращения. Недаром старший инструктор Снайперской школы в Киеве Потапов считал самозарядную винтовку Токарева образца 1940 года, принятую к массовому производству на Тульском оружейном заводе, слишком сложной для использования во фронтовых условиях.

Конечно, генерал-майор Петров подарил сержанту Павличенко улучшенный экземпляр СВТ-40. У нее имелся приклад и цевье из орехового дерева, ствол особо точной обработки, выполненной на прецизионном станке. К тому же ружье изготовили до войны, в сентябре 1940 года, что гарантировало применение марок стали весьма высокого качества и как следствие — достаточную надежность всех его деталей.

Их было 143. Небольших, мелких, очень мелких. Автоматика действовала с помощью пороховых газов, которые всегда сопровождают пулю, мчащуюся по стволу. В СВТ-40 они попадали в газовую камеру, расположенную над стволом и давили там на цилиндр с длинным штоком. Шток же соединялся с толкателем, который упирался дальним концом в стебель затвора.

Винтовка начинала «огрызаться» (например, не перезаряжалась или еле-еле выбрасывала гильзы), если давление пороховых газов менялось. Зависело оно, между прочим, от погоды, от температуры воздуха. Тогда стрелку следовало вручную отрегулировать отверстие в газоотводной камере: уменьшить или увеличить его. Кроме того, «Света» — так прозвали изобретение Токарева в войсках — капризничала и при густой смазке, и при попадании пыли в ее механизм. Последнего далеко не всегда удавалось избежать. Ведь место пехотинца при обороне — окоп, вырытый в земле.

Так все и получилось у Люды.

Румыны подошли близко. Подготавливая очередную атаку, они ударили по позициям русских из минометов, причем вели огонь довольно прицельно. Может быть, их корректировщик заметил мощное дульное пламя снайперской СВТ-40. Может быть, обратил внимание на громкий выстрел. И то, и другое, к сожалению, являлось характерным для действия самозарядной винтовки Токарева.

Первые мины упали перед огневым рубежом второй роты. Они накрыли бойцов дождем осколков и комьев мягкой степной земли. Волна пыли покатилась на их пулеметные гнезда, окопы, траншеи. Павличенко поспешила прикрыть «Свету» полой плащ-палатки, однако все равно затвор при нажатии на спусковой крючок не сработал. Помянув черта, сержант склонилась над ружьем в попытке устранить неисправность. Каска стала мешать Люде. Она сняла стальной шлем и положила на дно окопа.

Новый залп румынских минометов донес до снайпера тонкий и острый осколок. Она прорезал кожу на голове у

Людмилы с левой стороны, под волосами. Кровь обильно потекла по лбу, залепила левый глаз, попала на губы, и Люда ощутила ее солоноватый привкус. Она поняла, что получила ранение, но скорее всего — легкое.