Одиночный Дозор

Никита критически оглядел свое творение изнутри и пожал плечами. Самодельные защитные заклинания Иных никогда не отличались изяществом, постоянно подсасывали Силу, и в этом заключался их существенный минус. Но этой ночью Сурнину было не до эстетики. Светлые уже наверняка объявили его в розыск, обеспокоенные исчезновением сотрудника, а Темные сделали это, как только поняли, что он увел оборотня у них из-под носа.

Никита поймал машину и, прежде чем посетить столичное кладбище, поехал обратно в вампирье логово за бесценным свидетелем.

— Собирайся, — сказал он Малявину, который сидел на кухне и доедал гречневую кашу с тушенкой из двухлитровой кастрюли.

Как и ожидалось, Вовка Светлов оказался гостеприимным хозяином.

На Сурнина, на сей раз материализовавшегося прямо посреди квартиры, Алексей, поперхнувшись, захлопал влажными, почти бархатными от сытости глазами. Самодельная защита работала безупречно, вопрос — до какого слоя Сумрака.

— Я никуда с тобой не пойду, Светлый! — сказал оборотень, отбросил ложку и прикусил дрожащую нижнюю губу.

В застиранном спортивном костюме, выданном напрокат, с кастрюлей на коленях он был очень похож на гламурного гопника.

— А давай я вместо него съезжу! — предложил подскочивший Вовка Светлов, нечеловечески быстро метнувшийся навстречу гостю. — Мы вообще-то тебя к утру ждали. Но раз еще ночь…

— Тебя мне не хватало!

Никита сделал скользящий шаг в сторону, одновременно развернулся вполоборота, чтобы не оставлять врага за спиной, и только потом поинтересовался:

— А чего это ты со мной так рвешься, Володя?

— Так это… — Вовка замялся.

Он разговаривал со Светлым Иным, и слова «с тобой, блин, так интересно — Дозоры, засады, погони всякие» никак не желали срываться с холодных вампирских губ.

— Что, мало попало? — усмехнулся Никита, указав на подвешенную на перевязи руку. — Нет уж, сиди дома, восстанавливайся. И как можно дольше, чтоб вампиров на улицах не прибавлялось! У нас и без тебя работы хватает.

Ох, тяжко придется Светлым патрулям через несколько лет, когда этот отважный вампиреныш распробует вкус крови, научится высасывать людей и убивать Иных не только в честных поединках. Донорская кровь и прозябание не для таких, как он. Что ж ты натворил, Трофим, со своей обнаженной истиной и правом выбора, которое этому мальчишке оказалось не по силам… Тьма уволокла его в мгновение ока, в противовес Лене Вересаеву сделав Черным рыцарем. Впрочем, жить тому рыцарству недолго — до первого приступа настоящего вампирьего голода.

— Пойдем, Алексей, поищем тебе алиби, — глухо сказал Сурнин.

— Алиби? Мне? — переспросил оборотень, поерзал на стуле и сник. — Все равно тебе никто не поверит! — вздохнул он. — Если бы верили, ты бы уже давно меня в свой офис притащил. Никуда я не пойду! Я вообще сейчас Андрею Старкову позвоню.

— Отлично. Звони.

— И позвоню!

— Вовка, дай ему телефон, — равнодушно предложил Сурнин и достал из кармана визитку Старкова. — Нет, сначала номер набери, вдруг наш гость не помнит. Плюс семь, девятьсот девятнадцать…

Глаза оборотня расширились.

— Не надо! — с тихим отчаянием в голосе сказал он.

— Ты, Леша, лучше не пытайся меня шантажировать, — ласково посоветовал Никита. — А то я тебя в самом деле ему сдам. Мы с Андрюхой Старковым давние приятели. Усек?

— Усек. А к-куда мы пойдем?

— На кладбище. Я думаю, Ваганьковское подойдет.

— Куда-а?! Ни за что!

— Э-эх! — с тяжким вздохом сожаления, близкого к отчаянию, выдохнул Володя Светлов. Его оставляли дома, когда вокруг творились такие дела!

— Вовка, телефон!

— Щас!

— Нет! Не надо…

— Ну?

Алексей медленно поставил кастрюлю на истертую клеенку, укрывавшую кухонный стол, отвернулся, ткнулся лбом в стену и несколько раз всхлипнул, прежде чем подняться на ноги и двинуться в прихожую вслед за Светлым дозорным.

* * *

«А может быть, платье — это слишком?! — в ужасе подумала Варя за полчаса до выхода из дома. — Не надо было его покупать»

В самом деле, кто ей сказал, что на поэтическом вечере нужно соблюдать какой-то дресс-код? И рваные джинсы вполне подошли бы! Но платье было таким красивым, дорогим, почти вечерним, а поводов его надеть всего один. Варя нагнулась, схватилась за подол, чтобы сорвать с себя неуместный наряд. И тут ее осенило.

Через пять минут она выскочила из ванны с мокрыми волосами, безжалостно смыв прическу, ради которой полтора часа просидела в обед в парикмахерском кресле. Вот так! Распущенные волосы на прямой пробор как признак неформальности и платье густого винного цвета. Двадцать минут! Всего двадцать минут, чтобы исправить макияж! Какая непростая штука эта высокая поэзия…

Не сказать, чтобы Варя была совсем не знакома с искусством стихосложения. Однажды, еще будучи абитуриенткой Литинститута, она побывала на поэтических чтениях в клубе, работавшем при районной библиотеке. Клуб этот демонстрировал не только чудеса жизнестойкости, но и чудеса неизменности, застряв в вечных семидесятых. Он с честью выдержал испытание сменой эпох.