Один из первых

Вскоре я увидел, как в село прибыла какая-то колонна на санях; к нашей радости, оказалось, что это инженерная служба нашего корпуса. Начальник колонны дал нам хлеба, сала и даже водки. При свете пламени печки мы ели, разговаривали. Через несколько минут наш часовой привел в дом незнакомого немецкого унтер-офицера. Немец высокомерно заявил, что фамилия его Шмидт, он старший финансист, реквизирует все санные повозки и приказывает немедленно передать ему наши. Я ответил Шмидту, что прежде всего он должен предъявить мне свои документы, чтобы я знал, действительно ли он имеет такие полномочия. Немец не сразу согласился показать свои документы, а когда показал, оказалось, что он только старший конюх.

Почувствовав, что он напал на человека не робкого десятка, немец перестал приказывать и заявил, что ему приказали немедленно достать несколько саней.

— Охотно верю вам, — ответил я немцу, — но ни одни сани вы не возьмете. Я этого не позволю. Если нужно будет, я не остановлюсь даже перед применением оружия…

Когда стало рассветать, мы вместе с начальником колонны вышли на улицу, чтобы осмотреться и оценить обстановку. Решили повернуть на юг, так как на север нам все равно не пробиться. Я считал, что со взятием Касторного русские войска полностью окружали нас. Согласно приказу, полученному от майора Чатхо, мне нужно было вернуться в Крутые Горы. Пока мы разговаривали, к нам подъехали командир венгерской зенитной батареи и четыре немецких офицера.

Самым старшим по званию среди немцев был подполковник. Он попросил у нас сани «для выполнения очень важного приказа». Я уже знал, что это за «важный приказ», и решительно заявил, что ни одних саней не дам, потому что они нам самим нужны. Если господа офицеры будут насильничать, я буду сопротивляться. Кто-то из присутствующих перевел нашим солдатам, которые стояли вокруг нас, суть нашего разговора, и они сразу же закричали, что не дадут немцам своих саней, пусть идут пешком. При этом на лицах солдат без труда можно было прочитать ненависть.

Немецкий подполковник еще несколько минут что-то говорил о товарищеской поддержке, которой, по его словам, у нас не было, и затем вместе со своими офицерами удалился в направлении Касторное.

Я посоветовал командиру зенитной батареи примкнуть к колонне саперов, оставив орудия, которые все равно, не увезти отсюда. Чтобы он скорее добрался до своей батареи, я дал ему свой грузовик, а сами мы на двух санях двинулись обратно в Крутую Гору.

Стояло прекрасное солнечное утро. Мороз доходил до тридцати восьми градусов. Высоко над нами летели русские самолеты.

В Крутой Горе мы не нашли ни венгерских частей, ни штаба корпуса. Только немецкие части медленно тянулись в северном направлении.

Мы поехали на восток, въехали на какой-то холм. Похоже, это было какое-то историческое место: на самой вершине холма стояло кирпичное здание с колоннами, а в нескольких метрах перед ним — высокий памятник в виде колонны. Я вынул карту, чтобы сориентироваться. Мы стояли на перекрестке дорог: справа от нас должна быть Новая Ольшанка, к северу — Нижнедевицк. На дороге, которая вела в Новую Ольшанку, не было никакого движения.

Дорога, ведущая из Новой Ольшанки в Крутую Гору, была неимоверно разбита. Заметив сбоку от дороги несколько саней, я пошел посмотреть, не венгерские ли. Людей в санях не было, но вокруг на снегу валялись валенки, брюки, кителя. Все венгерское. В стороне, метрах в ста пятидесяти от этого места, стояла немецкая колонна грузовых машин. Один солдат возился возле последней машины, пытаясь ее поджечь. Эта картина напомнила мне отступление наполеоновской армии, только кое-какие детали свидетельствовали о том, что происходит все это в наше время.

«Возможно, та колонна на вершине холма поставлена в честь разгрома наполеоновских войск», — подумал я. Но никакого желания убедиться в этом у меня не было.

В этот момент я увидел, что из Новой Ольшанки к нам движется венгерская колонна. Это были артиллеристы во главе с капитаном. Выяснилось, что в Крутую Гору их послали, чтобы выбрать огневые позиции.

Капитан сообщил мне, что к вечеру здесь должен быть штаб корпуса. Расставшись с ними, мы поехали на станцию Нижнедевицк. На станции зашли в какое-то помещение, чтобы немного погреться. Ефрейтор Вереш поехал на санях, чтобы раздобыть где-нибудь продукты. Вторые сани мы охраняли, чтобы их кто-нибудь не увел.

Вернувшись, Вереш привез два мешка консервов, сухари, четыре бутылки рейнского вина и две двадцатилитровые плетенки с водкой. Все эти продукты он достал в немецком складе, который немцы собирались сжечь.

Разогрев несколько банок консервов, мы основательно перекусили и поехали в Крутую Гору. На окраине села натолкнулись на нашу саперную роту. Она размещалась в двух стоящих по соседству домах. Командир роты пригласил нас переночевать у него.