Один из демонов

– Капитан Слик. Сорок два года. Офицер без представлений на присвоение очередного звания. К прохождению дальнейшего обучения на Высших Командных курсах не рекомендован. Не сногсшибательная карьера, а, капитан?

– Высокие должности находят более достойных, сэр.

– Скромность и смирение – похвальные качества. Помогут ли они вам, капитан Слик, принять тот факт, что шансов на благополучную сдачу аттестации у вас не более трех процентов?

Вместо ответа из моего горла вырвался неопределенный звук, похожий на протяжное «Я–о–о–ууу». Майор Линденбаум удивленно поднял брови, но продолжил:

– Дисциплина по «Лоджо» рухнула ниже допуска, психологическая неустойчивость, плюс шлейф сомнительных историй. Мы с начальником «ПО» считаем, что вы наскребете баллы максимум на уоррент–лейтенанта.

Гиллис с готовностью тряхнул кудлатым чубом:

– Слик, ты и взаправду поставил себя в сложное положение.

– Спасибо, док, за теплые слова. Быть разжалованным после двадцати четырех лет службы…, – мой рот пересох, перед глазами заплясали темные пятна.

– Вы уже откомандированы в резерв. Там и будете благополучно прохлаждаться, пока не попадете в набор на новый сектор. А теперь подумайте сами, какому командиру захочется иметь в составе подразделения человека, похожего на несдетонировавший снаряд? Разжалованного штрафника с проваленным тестом на звание и «ЛоДЖо» без среднего и самого важного зубца – Дисциплины?

Я не мог вымолвить и слова, придавленный услышанным. В голове просто не умещалось сказанное Линденбаумом. У меня срежут три планки! Уоррент–лейтенант! Я почувствовал, как дрожат мои губы.

– Слик, вам необходима срочная инъекция антидепрессантов, – пискнул внутри мой персональный лекарь.

Вот привязался с успокоительным!

– Червяк, мне необходим «Блоуган» у виска, – мысленно ответил я медцентру.

– Уже имеется проект закона о сокращении кадровой армии на десять процентов. Нам теперь вполне хватает срочников и вольнонаемных. Кто первый пойдет под нож мясников из Департамента Социальных Взаимоотношений? Офицерский резерв, вне всякого сомнения. А там как раз будет развлекаться персона уоррент–лейтенанта Слика, размалеванная красками дисциплинарных взысканий. К имеющимся залетам добавятся новые, поскольку стандартные нормы поведения – это не для нашего героя, жизненный путь которого всегда подсвечен сожженными позади мостами. Хотите прокомментировать мои слова, Слик?

– Майор, сэр, вы ведь для чего–то решили вылить на меня этот ушат помоев. Док, вас я тоже не могу назвать садистом, хотя иногда и хочется. Валяйте, выкладывайте свое предложение.

Линденбаум хмыкнул и покосился на Гиллиса. Тот потер покрасневшие от напряжения глаза и изрек в своей неспешной манере:

– По нашему мнению, самое лучшее, что ты можешь сейчас предпринять – это тихонько подать в отставку. В чине капитана, не дожидаясь экзамена. Я говорил с колоннелем Гором. Он согласился попридержать результаты трибунала, чтобы ты ушел спокойно, не привлекая к себе внимания.

– Жалко наверное терять героя прессы, – не утерпел я.

Гиллис усмехнулся:

– Мы подсунули журналистам нового. Демерс дал более двух десятков интервью за последние сутки. Слава «Навала» в самое ближайшее время будет в зените.

– На моем примере видно, что слава явление призрачное.

Гиллис поймал глазами мой взгляд.

– Это все, что мы можем для тебя сделать, Слик, – сказал он серьезно и внушительно.

В голосе прозвучала если не угроза, то уж точно намек на нее.

– Ценю.

– Приятно, конечно, но нам нужно твое решение.

– По–моему, вы просто загнали меня в угол.

– Верно, Слик. Вы очень верно охарактеризовали ситуацию, – вставил словечко Линденбаум. – И это означает…?

Чужой голос, голос изможденного старика, уставшего бороться с Системой, а не бодрый голос бравого капитана Слика ответил:

– Я согласен.

– Хорошо. Лови файлы по нейросети. Там прошение об отставке, заявление о сдаче личного оружия и прочей материально–вещевой номенклатуры. Док, парню нужно время, чтобы заполнить все формы. Не возражаете против прогулки в столовую? Слик, в папке девятнадцать документов, и на каждом к нашему возвращению должен стоять твой личный иден–код.

Они вернулись через час, Линденбаум быстро просмотрел пакет подписанных мной бланков, кивнул и сказал Гиллису:

– Теперь он ваш, док. Капитан Слик, – майор протянул мне руку. – Удачи в гражданской жизни. В течение двух суток будет приказ на тебя. Если понадобится помощь – обращайся. Армия не забывает своих парней.

– Спасибо, майор, – ответил незнакомый пока мне штатский человек, обряженный в полевую форму.

Мы остались с Гиллисом одни. Начальник ПО встал и распахнул окно. В комнату ворвался привычный шум базы: отдаленный редкий гул авиационных двигателей, стрекотанье дронов, дробный стук обутых в военные ботинки ног.

– Твоя жизнь после армии… Интересно, как ты ее представляешь?

– Пока никак, – честно сознался я. – Может быть, обоснуюсь поближе к морю. Женюсь, заведу детей. Подам прошение об индивидуальном воспитании.

– Погоди, погоди, – док озабоченно прилип глазами к экрану коммуникатора. – Ты же не выслужил второй ценз…

Я пожал плечами: