Один человек и один город

Да, это Хэнк, во всей своей красе. Правда, голос вдруг зазвенел. Глухим, но явным металлом. В наших прежних беседах сеньор Алехандро дель Арриба по большей части принимал роль старшего брата, заботливого, опекающего, снисходительного и понимающего. Журил соответственно: словно бы с некой высоты. Не доводил дело до конфронтации. Не опускался, как говорится.

— Ты меня вообще слышишь?

Подо мной лестница скрипит. Слишком тяжелый? Все может быть. Но скорее, пора менять доски.

— Фрэнк, молчанка тебе не поможет.

Наверху запахи вдвое плотнее. Вопреки настежь раскрытому окну.

— Ты сбежал. Ты просто взял и сбежал.

Поднялся следом? Что ж, его дело.

— Оставил меня на съедение родственникам. Представляешь, скольких сил мне стоило вырваться из их объятий хотя бы на час?

Хотел бы представить. А ещё лучше — испробовать. На себе. Жаль, не судьба.

— Почему, Фрэнк? Это был удобный момент представить тебя…

— Сеньоре Тересе? И что именно ты бы ей сказал?

— Сказал главное. Что ты — мой друг.

— Друг из ниоткуда?

— Какое это имеет значение? Не обязательно делить с кем-то долгие годы, чтобы подружиться, иногда хватает и нескольких дней. К тому же, маме достаточно было бы знать, что ты мне помог. А большего и не нужно.

Тебе? Верю. Тересе? Возможно. А как насчет меня?

— Она и остальные быстро к тебе привыкнут. Если, конечно, не станешь снова строить из себя обиженного на весь свет.

Привыкнут? Допустим. Но не забудут, как я появился в их жизни. Некто, оказавший таинственную услугу главе семьи дель Арриба… Версий будет построена уйма, начиная от шантажа и заканчивая совсем уж фантастическими или непристойными вещами. Ты ведь не сможешь сказать им правду, Хэнк? Я тем более не смогу.

— Не захочешь оставаться в поместье, снимем дом в городе, в любом месте, где выберешь. Но лучше поближе к офису.

А зачем? Дом у меня уже есть. Как раз в городе. И я его выбрал сам.

— Работать начнешь сразу же, должность найдется. На время, пока получишь диплом, назначу своим ассистентом, чтобы лишних вопросов не возникало, потом посмотрим по обстоятельствам.

Кстати, к Хэнку трудно попасть в работники. Требовательный и разборчивый потому что. Как он разбирает резюме и проводит собеседования, я видел. А тут такой подарок… Что же медлю развязывать ленточку?

— Все снова станет прежним. Не за один день, но быстрее, чем ты думаешь.

— Не все.

— Ты снова об этом? О том, что тебя не помнят?

Наверное, настал момент обернуться и взглянуть. Глаза в глаза.

— О том, каким меня могут вспомнить.

Недоумение в карем взгляде. И недовольство.

— Я все меньше и меньше понимаю тебя, Фрэнк. Сначала жаловался, что у всех память отшибло, а теперь наоборот?

Трудно объяснить? Нет, предельно легко. Лил подтвердила мои опасения на двести процентов. Все дни нашей «совместной» жизни каким я был для неё? Нормальным. В системе ценностей девчонки это значит то же самое, что «хороший». И конечно, я был хорош для того, чтобы заводить со мной отношения. Любого рода.

Все это время я вел себя ровно так же, как и раньше. С поправкой на обстоятельства? Ну разве что чуть-чуть. Главное, не менялся. Даже не собирался меняться. И всех вокруг устраивал, без вопросов. Но стоило Лил вспомнить… Нет, не каким я «был». Её фантазии. Её заблуждения. Обиды, разочарования, ошибки. Словом, стоило ей вспомнить себя, враги и друзья снова поменялись местами.

Она могла видеть меня без прикрас. И с чистого листа — принимала. Так же, как Джозеф. Да даже наши стычки с Петером, лишенные груза прошлого, по крайней мере с его стороны, были… Ну да, честными. Естественными. Человеческими.

— Они могут вспомнить, если сеньорита вспомнила. Но получается, ты этого больше не хочешь?

Да мне все равно. Хотя, признаю: было бы занятно посмотреть на реакцию сенатора. Что бы он сказал? Как смог бы совместить свои впечатления?

А впрочем, знаю, как. Меня ждали бы обвинения в лицемерии, безответственности, легкомыслии, а то и в предательстве. Я снова стал бы изгоем, только ещё большим, чем раньше.

— А чего ты вообще хочешь, Фрэнк?

Понятия не имею. У меня была цель вернуть друга, и она достигнута. Что дальше?

— Кажется, я понял… Ты в самом деле обижаешься. Например, на то, что придется заново налаживать отношения с людьми. Это прекрасный шанс исправить любые прошлые ошибки, но ты от него бежишь. Почему? Ответ лежит на поверхности.

Не было никаких ошибок. Был я, такой, каким уродился. И остаюсь таким же, только не это главное. Они забыли? Да. Но я — помню. И любая встреча, любой разговор, любые взаимоотношения с теми, кто окружал меня раньше, будут нести отпечаток моей памяти.

Хэнк. Мудрый, справедливый, надежный, благородный. Ум, честь и совесть нас обоих. С ним все по-другому: его я ведь устраивал прежде. Полностью. А сейчас он смотрит на меня так, будто…

— Ты боишься трудностей, Фрэнк. Просто боишься.

Трудностей? Боюсь? И это говорит человек, ради которого я…