Один

Смех был женским. Он был высокочастотным, похожим на хихиканье. Он доносился со двора и становился все громче. В ответ раздалось глубокое мужское бормотание. Внезапно он перешел на приём. Паузы не было. Он продолжал говорить, она пару раз засмеялась, и они поднялись по лестнице. Я заглянул в щель в двери и убедился, что это Мэрион Джеймс и Джей Хоффстаддер.

Я вышел из кабинета, закрыл дверь, выскользнул из приемной на темную улицу и побежал так, словно все адские гончие кусали меня за задницу.

* * *

Галлин вернулась в отель. На многолюдной Хай-стрит она старалась не бежать и не привлекать к себе внимания, но как только она свернула в переулок, где находилась гостиница, и увидела, что он пуст и тих, она пустилась в бег. От переулка до гостиницы было около ста пятидесяти ярдов, и когда она прошла чуть больше половины пути, то заметила мужчину, лежащего, свернувшись калачиком, прямо за воротами одного из передних дворов, в сорока или пятидесяти футах от гостиницы. Она замедлила шаг и вытащила Sig Sauer P365 XL из-под руки. Парень, свернувшийся калачиком у забора, храпел и источал сильный запах алкоголя. Она прошла мимо него и протиснулась через ворота в отель.

Наверху свет был погашен, но крыльцо было частично открыто, и свет проникал из приемной. Она вошла внутрь. Там было пусто, тихо и спокойно.

Ее ум быстро соображал. Она знала, что Хоффстаддер и Мэрион Джеймс все еще в ресторане, но Зимо и его парень уже должны быть в отеле. На ресепшене их не было. Значит, они были в номере?

Она увидела дверь и переместилась за стойку. Держа P226 в правой руке, она прошла вперед, повернула ручку и слегка толкнула дверь. Она не была уверена, что ожидала увидеть, но это было не то, что она увидела.

Она увидела хозяйку квартиры, которая смотрела на нее широкими, испуганными глазами. Она сидела на черном виниловом вращающемся стуле лицом к двери. Позади нее стоял Зимо в своем бледно-голубом костюме. Его левая рука лежала на ее плече. Его правая рука держала старинный британский нож коммандос, острие которого слегка касалось ее шеи. Ей потребовалась доля секунды, чтобы осознать происходящее. Зимо улыбнулся, и ее палец сжался на спусковом крючке. В тот же миг она почувствовала сильный запах спиртного; Зимо глубоко вогнал лезвие в шею женщины и подался вперед.

Затем в ее голове возникла жестокая, сводящая с ума боль.

* * *

Я бежал с растущей, ужасающей уверенностью, что все пошло совсем не так. Триста ярдов привели меня, задыхающегося, к шоссе Махарлика, где оно входило в город. Я не останавливался. Каждая доля секунды была жизненно важна. Я проскочил сквозь поток машин и побежал по диагонали через дорогу к парку, где мы приземлились. Я перемахнул через забор и понесся по траве. Земля была неровной, и дважды моя нога подворачивалась и я падал на землю. Каждый раз я поднимался на ноги и продолжал бежать к вертолету, который темным пятном сверкал возле деревьев.

Когда я добрался до него, я распахнул дверь. Как я и ожидал, Галлин была там, лежа на заднем сиденье. Количество крови было ужасающим. Ее лицо было залито кровью. Блузка и пиджак были залиты кровью.

Сколько бы смерти вы ни видели, вы никогда не привыкнете к ней, но вы становитесь к ней невосприимчивым. На ваших эмоциях образуется мозоль. Но Галлин мне нравилась. За то короткое время, что я ее знал, она стала особенной. В моей голове вспыхнула ярость, я зарычал, повернулся и побежал обратно к отелю. Моя голова шла кругом, мой мозг кричал мне: где они? Перешел ли я им дорогу? Марион и Хоффстаддер были сейчас в своей комнате. Я должен был пересечься с Зимо и его парнем, возвращавшимся от вертолета. Но я не пересекся. Так где же они были?

И другие вопросы настигали меня, пока я бежал. И я начал думать, что опоздал. Слишком поздно.

* * *

Дверь мягко распахнулась, открывая освещенную луной комнату. Он был едва виден. Только бледный отблеск его улыбающегося лица. Она почувствовала, как в ее животе зародился горячий, больной колодец ужаса, а по коже пробежал холодок. Он шагнул в комнату, и она увидела, что у него в руках пистолет с длинным глушителем, привинченным к дулу. Он поднес длинный тонкий палец к губам и присел перед ней. Она увидела, как за ним в дверь вошел еще один китаец в костюме. Зимо заговорил с ней шепотом.

"Я не собираюсь убивать тебя. Ты мне очень интересна. Я собираюсь убить его". Он указал на спящего Хоффстаддера: "Он мне не нужен. Но ты мне нужна. Мне нужно, чтобы ты объяснила мне многие вещи. Поэтому я заберу тебя с собой. И тогда, — он подошел ближе, пристально глядя в ее широко раскрытые глаза, — у нас завяжутся очень напряженные отношения. Я буду как бог в твоей жизни. Я могу причинить тебе столько боли, больше боли, чем ты можешь себе представить, но я могу принести тебе мир, спокойствие, спасение, даже процветание. Все, что тебе нужно делать, — это слушаться меня и быть моим другом. Ты понимаешь?"

Во рту у нее пересохло. Она дрожала: "Я не понимаю, о чем вы говорите".

Я должен знать все, что у тебя на уме. Теперь ты принадлежишь мне".