Один

Неправильно. Я наклонился и усмехнулся через стекло. Я снова постучал и сделал ничего не значащие жесты, показывая на часы, поднося руку к лицу с ухом и большим пальцем, как бы говоря: "Я тебе позвоню". Он отвернулся, и я снова постучала, сделала знак, чтобы он опустил окно.

Он сделал это и с лицом, выразительным, как холодный картофельный суп, сказал: "Вы уходите".

Я наклонился вперед, улыбаясь, и сказал: "Зимо сказал мне прийти и забрать тебя", — и вогнал два дюйма лезвия швейцарского армейского ножа в его яремную вену и сонную артерию.

Я прислонился к двери, как будто разговаривал с ним, пока он дергался, брыкался и истекал внутренней кровью. Это длилось всего пять или шесть секунд. Потом он обмяк, и я смог вытащить лезвие. Я вытер его о его куртку, открыл дверь на несколько дюймов и поднял окно. Затем захлопнул дверь и смешался с толпой. Один убит, осталось трое.

На террасе "Азиатского вока" я увидел Хоффстаддера, сидящего с растрепанной блондинкой. Я двинулся обратно к входу в порт и позвал Галлин.

"Что?"

"Я тоже по тебе соскучился, дорогая. Я только что видел дядю Леонарда и Дебби".

"Где?"

"В "Азиатском ресторане" в порту. Какой-то парень наблюдал за ними с парковки через дорогу".

"Какой-то парень?"

"Нет, не он, а его друг".

"Ты…"

Я перебил: "Я разорвал его сонную артерию и аорту, и знаешь что? Никто не заметил".

" Тебе повезло. Осталось трое. Один направляется в порт, чтобы присоединиться к парню, которого ты только что уложил на лед. Они захотят проследить за ними до отеля, где их будут ждать Зимо и третий парень. Они прижмут их либо на улице, либо в отеле".

"Мои мысли в точности. Я уберу этого парня, когда он появится. Ты вернешься в отель и разберешься с другим парнем и Зимо. Я присоединюсь к тебе, как только смогу. Галлин?"

"Что?"

"Пожалуйста, будь очень осторожна. Этот парень очень опасен".

"Конечно, мама".

Она повесила трубку, и я пошел купить колу в киоске. Я занял позицию у фонарного столба и наблюдал за толпой, ожидая появления парня. Его было нетрудно заметить. Он был единственным парнем в костюме и быстро шел к тому месту, где я его ждал. Я оттолкнулся от фонарного столба и неуверенно пробрался сквозь толпу, рассчитав, что мы пересечемся примерно на одном уровне со входом в автобусный терминал. Я сделал вид, что немного взбешен, держал голову опущенной и держал курс, не похожий на курс столкновения. Я прошел мимо него на расстоянии около трех футов, крутанулся на пятке и оказался рядом с ним.

"Вы говорите по-английски?"

По его лицу было видно, что он не знал о моем существовании: " Уходите."

"Меня послал Зимо Чу. Послушай меня".

Он остановился и уставился на меня. Я подошел вплотную и прижал дуло Maxim S9 к его животу, а левой рукой выдернул наушник из его уха и вырвал микрофон из его рубашки. Я придвинулся еще ближе и обхватил его за плечи, подталкивая в сторону темного, пустого автобусного терминала.

"Давай поговорим здесь".

"Поговорим?"

Мы вошли в пустой зал с темными окошками для продажи билетов, автоматами с колой и конфетами и скамейками. На нескольких из них сидели спящие туристы. Я оттащил его в сторону, где нас не было видно. Я все еще направлял "Максим" ему в живот. Я шагнул вплотную правой ногой, поднялся на носки и ударил правым локтем ему в челюсть. Его глаза закатились, и я поймал его рукой за шею, когда он падал. Я рванул вверх и вправо и позволил мертвому весу его тела сделать все остальное. Позвонки хрустнули и щелкнули, и я опустил его на пустую скамейку. Затем я отправился бодрой походкой в сторону отеля.

Два сбитых, два осталось.

Дорога, на которой находилась гостиница, была пуста. Она выглядела длинной и темной, фонарь напротив отеля отбрасывал длинные, очень черные тени. Небольшой ветерок шелестел листьями пальм и банановых деревьев на переднем и заднем дворах, но кроме этого не было слышно ни звука.

Я начал идти, осматривая тени в поисках любых признаков Галлин. В темноте был слышен только тупой хруст моих ботинок. Держась в тени и внимательно вслушиваясь, я подошел к воротам отеля. Они были слегка приоткрыты и выходили во двор. Под навесом стояло несколько столов, где, как я понял, посетители завтракали по утрам. В окнах наверху не было света, но дверь на крыльцо была открыта, и я мог видеть свет из приемной.

Я вошел внутрь. Свет казался ярким после мрака снаружи. Было очень тихо и пусто. Я вытащил "Максим" из-под мышки и зашел за стойку регистрации. Там была дверь в небольшой кабинет. Я толкнул ее и увидел шумную секретаршу, сидящую на черном виниловом вращающемся стуле. Ее глаза были очень широко расставлены. Ее рот был очень широким, и ее горло также зияло очень широко. Передняя часть ее блузки была пропитана кровью, которая забрызгала стены и мебель.