Один

Нет, летом и осенью таких мыслей еще ни у кого не возникало – каждая наша вылазка была похожа на разведку боем, даже если поначалу мы старались действовать тихо. Поумневшие зомби и прочие обращенные твари были повсюду: крупные населенные пункты кишели ими, как труп опарышами. В самую гущу мы не лезли – мародерничали на окраинах, перемещались с места на место, от одного придорожного магазинчика к другому, нигде не задерживаясь больше чем на десять минут. Патроны берегли – стреляли редко и наверняка – каждый выстрел спасал чью-то жизнь. И всем тогда было ясно, что лучшего убежища, чем наша дремучая изба, не найти. Может, конечно, Димка и присматривался к глухим бетонным заборам, мимо которых нам случалось проезжать, – не знаю. Но даже если он и строил какие-то планы по переселению, то все свои соображения держал при себе.

А вот после тихой зимы городская тема в наших разговорах зазвучала по-новому. Уже и предположения строились, что зомби могли не пережить морозов. И Димка опять вспомнил о стратегических складах и оружии. И Минтай, в очередной раз перепрятав свой денежный чемодан, убежденно заговорил о помощи из-за границы, о мировом правительстве и наших военных частях, стоящих на боевом дежурстве, – Минтай не верил, что человечество могло вот так просто взять и перестать существовать.

В общем, с наступлением весны мысль о необходимости очередной вылазки овладела умами всех, кроме меня. Я бы даже сказал, что товарищи мои стали одержимы. И мне было непросто уговорить их подождать – еще месяц, еще пару недель, еще хотя бы несколько дней. Если бы не я, они, скорее всего, и до мая не дотерпели бы.

– Тебе хорошо, – страдал Димка. – Ты не куришь. А у нас последний блок «Винстона» остался и вонючая «Прима».

– Бросайте. Берите пример с Кати…

Каждый вечер я пытался образумить своих приятелей – и чувствовал, что они дружно меня ненавидят. Я говорил о делах, я буквально умолял остальных помочь мне – и так же ненавидел их.

Потом я пошел на хитрость: притворился отступившимся и тоже заговорил о необходимости ехать в город. Я строил планы вместе со всеми, но настаивал на том, что нам нужно хорошо приготовиться и мы не должны спешить.

В середине мая, когда картошка была посажена, а капуста посеяна, я, Димка и Оля отправились в Николкино. Мы планировали проверить состояние дороги и убедиться, что наши машины в порядке. Заодно, как это всегда бывало, прихватили бы что-нибудь полезное из пустых домов – Оле требовались швейные иглы и нитки, я надеялся найти еще какие-нибудь семена, а Димке были нужны капсюли «центробой», которые он в один из наших визитов рассыпал по неловкости и поленился собрать из щелей в полу.

Путь нам был уже хорошо знаком, перед походом мы перекусили, вещей решили не брать, оделись легко, благо погода стояла теплая и сухая, – так что путешествие получилось похожим на прогулку, пусть и не самую простую.

В Николкине были к полудню и сразу же пошли во дворы, где зимовали машины. С ними все, вроде бы, было нормально, только ржавчины в побитых местах прибавилось. Пока я заливал в баки бензин из канистр, Димка в два захода припер из погреба аккумуляторы. Мой, понятное дело, был практически мертв – я даже не стал его мучить, решив, что проще будет завести машину «с толкача». А вот искореженная «Мазда», похрипев стартером, смогла запустить мотор и выкатилась с места зимней стоянки своим ходом.

– Махнем прямо сейчас? – Димка газовал и, высунувшись в окно, слушал, как работает двигатель. – В Холмянское, а?

Село Холмянское было ближайшим к нам относительно крупным населенным пунктом – дюжина магазинчиков, поликлиника, хлебозавод, школа и четыре тысячи человек, превратившихся в зомби. Это было одно из тех мест, которые я считал своей родиной – наша семья жила там пятнадцать лет. В Холмянском у меня осталось много знакомых и родственников, поэтому я не любил туда ездить – боялся встретить кого-нибудь из них. Кроме того, мы уже знали, что обращенные из ближайших поселений способны доставить нам больше проблем, нежели точно такие же обращенные, но из краев отдаленных.

– Нет, ехать сейчас никуда нельзя, – сказал я. – А то опять зомби нам на хвост сядут.

В Холмянское мы заезжали только когда отправлялись в город, и никогда по пути назад. Димка сам придумал это правило, но сейчас ему хотелось меня подразнить.

– Мы просто на разведку смотаемся, – настаивал он. – Поглядим, вдруг все зомби вымерзли. Или с голоду сдохли, как в «28 дней спустя».

– Мы не за этим сюда пришли, – сухо ответил я. – Сейчас план менять нельзя. Вернемся домой, соберемся и тогда обсудим твое предложение.

Димка заглушил машину, выбрался из нее, сильно хлопнув дверью – она плохо закрывалась после всех злоключений, ей доставшихся.

– Зануда ты, – ухмыляясь, объявил он мне.

Если бы он назвал меня трусом, я бы дал ему в морду. Но «зануду» я пропустил мимо ушей.

– Давайте делами займемся, – сказал я. – Нам еще домой добираться.

Для меня изба в сгоревшей деревне уже была «домом». Для остальных – нет.