Одичалый мир

Харитон очнулся. Глубоко вдохнул затхлый воздух. Облизнул откуда-то попавшую на сухие губы солёную влагу, открыл глаза и долго смотрел на лучи света пробивающиеся сквозь щели гробовой крышки. Вскоре ему начали мерещиться оскаленные морды, церковные купола, сметаемые волнами, падающие минареты и над христианским и мусульманским миром взметнулась великая тень единого Бога.

Старец прикоснулся костлявыми руками к дубовой крышке, но не стал биться в истерике. Харитон точно знал, ему не дано умереть, потому что он уже давно умер.

Летели дни и ночи, а он ждал своего часа. И вот гроб налетел на берег и ударился об острые камни. Крышка развалилась, свежий воздух смёл тлен и смерть. Старик сел и выглянул из гроба, пытаясь сообразить, где он. Раздавшееся рычание его совсем не испугало. Старец Харитон повернул голову и увидел подбирающегося к нему тощего пса. Испытывая нечто странное в душе, он пристально глянул на возбуждённого зверя, готового в любой момент напасть, а пальцы привычно сжались на рукоятке заточки. Пёс прыгнул, но что-то острое пробило ему грудь. Животное с визгом отскочило. От дикой боли его начало трясти. Лапы онемели и невыносимая боль пронзила сердце.

Старец с трудом выполз из гроба. Тщательно обтёр окровавленную заточку о полы рясы. В желудке мучительно заныло, до безумия хочется есть и пить. Он пополз к собаке и та диком ужасе взвыла. Она попыталась отпрыгнуть в сторону, но старец наполз на неё, впился ртом в дёргающуюся глотку и долго пилил оставшимися зубами свою добычу. Наконец брызнула кровь. Старик долго её пил и почувствовал, как к нему возвращается сила, а у животного, напротив, быстро уходит.

Собаки ему хватило надолго. Почти неделю Харитон питался её мясом. Затем, он наткнулся на небольшую пещеру. В прошлом там останавливался отряд спелеологов, и, даже кто-то забыл спортивную куртку. Посчитав, что в ней будет удобнее охотиться, Харитон поменял на неё свою монашескую рясу. Затем, старательно обшарил пещеру. Нашёл тайник, в нём верёвку метров двадцать и два самохвата. Он аккуратно оставил их на прежнем месте, может, когда и пригодятся. А как-то раз набрёл на старое кострище. Палкой поворошил угли, вытащил обугленные человеческие кости. Радость всколыхнула сердце. На этой земле есть люди и вместе с ними он начнёт дарить миру новую святую веру.

Его воспоминания нарушили звуки шагов, бесцеремонно ворвавшиеся в храм его мыслей. Старик повернулся, грозно сверкнул воспалёнными глазами, но сразу погасил злобный взгляд и склонился в поклоне:

— Чем я удостоился такой чести, что ко мне пожаловал сам правитель? — его хриплый голос сопровождался покашливаниями и с трудом сдерживаемыми стонами.

Идар остановился и внимательно посмотрел на сгорбленную в смирении фигуру. В душе поднялось чувство брезгливости, но и страх так некстати болью резанул по сердцу. Чувство неприятное. Мгновенно захотелось убить старика, но Идар лишь усмехнулся. Он поправил на плече автомат:

— Что застыл, старый? Пора выполнять своё предназначение. У рабов… да и среди свободных, много лишних вопросов накопилось. Надо к богу их привести, чтобы дурных мыслей не было.

— Бог голоден и требует жертву, — закаркал старик и Идар не сразу понял, что это смех. — Пусть мои ученики приведут того, у кого скопилось много вопросов и народ собери… правитель. Сегодня вечером Бог покажет свою силу.

— Мне не нужны убийства. Людей и так мало, — сверкнул глазами Идар, — что-то другое придумай.

— Лишь жертвенная кровь даст веру людям, — с нажимом произнёс старец. Или ты хочешь, что бы безбожники снесли твою власть? Только страх удержит их от произвола и поселит в их душах любовь к богу… и к тебе, правитель, — старец вновь засмеялся, каркая как простуженный ворон.

— Это мне решать, как меня будут любить люди, — властно произнёс Идар, а старец вновь зашёлся в кашле. — Ты болен, старик, — без сожаления добавил он.

— Нет, это не кашель, это смех, — старец внезапно поднял взгляд и внутри у Идара, словно прошипел раскаленный металлический прут. — Я здесь прежде всего, чтобы служить Богу. Ты его избранник, но можешь впасть не в милость, — прошамкал старец Харитон.

— Ты вздумал мне угрожать? — неприятно удивился Идар, нехорошая дрожь пробежала по коже.

— Безусловно… нет, — старик опустил взгляд и Идар украдкой вытёр холодный пот со лба. — Я такой же слуга, как и ты. Но я честно выполняю волю всесильного Бога, а он может вмиг выдуть душу у любого… и даже у тебя… правитель. Осмелюсь дать тебе совет. Я помогаю тебе укрепить власть, а ты не вмешивайся в его божественные дела.

— И всё же, старик, ты наглеешь, — Идар незаметно положил палец на курок автомата. Мысль свербит, как шило в мягком месте. А может пустить очередь, прямо в его рот и головной боли конец?

— Братан, ты борзеешь! — из дальнего угла грота, где, как крысы, притаились зеки-людоеды, вырвался отважный голос Витька. Лучше бы он смолчал. Злая очередь швырнула в его, не обезображенное интеллектом лицо, горячий рой из пуль, разрывая рот до ушей. Мгновение, и Витёк стал походить на страшного клоуна.