Одичалый мир

— Благодарю за искренность. Теперь я буду знать, что от тебя ожидать и шлёпну при первой возможности, — со смехом произнёс Викентий Петрович.

— Взаимно, — Идар не удержался и со злостью сплюнул.

— Какой шанс был! — вздохнул тренер.

— Был. Но зато у нас абсолютное преимущество. Его автомат безнадёжно испорчен, и надувной флот пошёл ко дну, — с грустью согласился Викентий Петрович.

— У них людей больше.

— Это правда, — Викентий Петрович попытался пригладить несуществующую бороду, но коснувшись отросшей щетины и вовсе расстроился.

Глава 19

Гурий с тоской окинул взглядом на непонятно изменившуюся Машу. Что-то в ней появилось новое. Её пугающе задумчивый взгляд вызывает смутные подозрения и этот сверкающий камень… ходят слухи, что раньше он был у попа.

— Хорошая девочка Маша, — Гурий вздыхает, разговаривая сам с собой, — а туда же, за цацку продалась.

— Ты что-то сказал? — навострил уши Игнат.

— Нет… это я так, сам с собой, — Гурий в душе ругает себя за то, что так неловко выронил фразу.

— Машка классная девочка, — Игнат ковырнул палкой горящие поленья, — и не стоит её осуждать. Ну, скажи мне, что мы можем дать своим женщинам, когда Виктор и его поп всем верховодят? Скоро нас будут заставлять дома им строить и помои выносить, а нам в землянках придётся жить. Неужели ты думаешь, твоя Маша в яму к тебе попросится?

— Да ничего я не думаю! — окрысился Гурий. — И вообще, с чего ты взял, что я имею виды на эту… Машеньку?

— А что, девочка ещё то! Молоденькая! Может столько детишек нарожать. Жаль, если от попа. По моему мнению, ты лучше, — Игнат вызывающе вздёрнул бороду.

— Отстань, Игнатушка, в душу лезешь, — Гурий тягостно вздохнул.

— Вот-вот, устроили беспредел! Царями хотят стать! А по мне, народ должен всё решать! Демократия нужна! — Игнат взмахнул узловатым пальцем.

— Да сколько тут людей, до народа мы не дотягиваем, — хмыкнул Гурий.

— Это сейчас. Но корабль построим, начнём людей собирать, глядишь и до народа дорастём. А там институты демократического устройства понадобятся, правозащитные организации и прочие нужные вещи. Сам знаешь, не будет этих тормозов, в тиранию можно свалиться. А первый претендент на монархию, Виктор! Будь он не ладен! А ты, Гурий, мог бы следить за справедливостью и не допускать их обогащения и вседозволенности. Пускай они в землянках живут, а ты Машеньку в просторный дом приведёшь, — хитро улыбнулся Игнат. — Именно, в просторный дом! — с нажимом добавил он.

— Надоела мне эта палатка! Соседи, пускающие по ночам шептунов! — Гурий искоса глянул на Игната и вкрадчиво спросил:

— А с чего это ты такой разговор завёл?

— У меня есть к тебе дело, — Игнат крякнул и глубокомысленно подбросил лохматые брови вверх. — Пойдём к Ане, поговорим о том, о сём. Есть интересные предложения. Думаю, тебе трудно будет от них отказаться, так как это на благо нашего народа, — высокопарно заявил Игнат. — И будь спокоен, Машенька станет твоей, — подмигнул он.

— Послушай, Игнатушка, а какой твой интерес во всём этом? Кем ты думаешь быть? — Гурий с пониманием посмотрел рыбьим взглядом.

Всё существо Игната завопило. Хочется с жаром выкрикнуть: «Царём хочу стать»! Но зная демократические принципы Гурия, скромно опустил взгляд и с некоторой неловкостью произносит:

— Президентом.

— Что ж, как говорится: «Плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом», — с иронией усмехнулся Гурий. — Впрочем, мне эта шахматная партия нравится. Можно попробовать её разыграть. Но вдвоём или даже с твоей Аней у нас ничего не получится. Фигур мало.

— Фигуры будут. К Ане пойдём, скоро всё сам поймёшь.

Темнеет. Ветер зачем-то разметал тучи и в образовавшиеся просветы с любопытством заглянули чудовищно далёкие звёзды.

Забор построен. Бойцы засели на площадках, готовые в любой момент подать сигнальный огонь. В посёлке спокойствие и умиротворение. Можно несколько расслабиться от тяжкого труда и погреться у уютных костров. Декан, Павел Сергеевич, разошёлся не на шутку и шепчет стихи Есенина в мягкое ушко Виолетты Степановны. Пышная женщина млеет от восторга и, как бы невзначай жмётся к его заросшей буйной порослью груди. Братья Семён и Виталий сосредоточенно выковыривают из рапанов запечённых моллюсков. Эдик с задумчивым видом правит нож с неприятно широким лезвием. Катя заглядывает ему через плечо, тихонько вздыхает, о чём-то думая. Маша слегка отодвинулась от Алика, когда тот решил её о чём-то спросить. Затем и вовсе встала и ушла к женщинам, поглаживая на своей груди гладкий самоцветный камушек. Алик единственный из всех, кто не знал, что Маша уже не с ним. В общем, в посёлке всё идёт своим чередом со своими проблемами и удачами.

Виктор и Нина, как обычно, прогуливаются вдали от всех. У моря наблюдают за приливной волной, за крабами, которые уже успели обосноваться на новом месте и деловито бегают по скользким камням, выискивая кусочки пищи.

— Забор сделали и сразу такую защищённость чувствую, на душе так радостно, — Нина прильнула к Виктору. — А ты знаешь, говорят уже дикие собаки не приходят в долину. Правда, здорово?