Одичалый мир

— Викентий Петрович, а что за знак был? Вы так резко поменялись? — не в силах обуздать рвущееся любопытство, спросила Нина.

Молодая женщина выпрямилась, с гордостью развела плечи. На груди полыхнули бусы из чёрных опалов. Их огонь, чарующим светом, пробежал по набухшим соскам, вызывающе оттопыривших тонкую ткань лёгкой рубашки. Спецназовец мигом спёкся. Не узнавая себя, он промямлил:

— Пожалуй, я пойду, царица.

— Царица?! — опешила Нина. Затем думает, что это шутка, весело засмеялась, показывая ровные зубы:

— И всё же, а какой знак был?

Викентий Петрович выдернул из-за пояса шкуру змеи:

— Она появилась в тот миг, когда меня сжигали сомнения. Зависла над моей шеей и уже открыла пасть.

— Это гадюка? — удивился Виктор. — Но, на Караби нет ядовитых змей.

— И я о том же. Ядовитая змея напротив сонной артерии. Раздавил её как врага и понял, я нужен Господу как воин.

— Даже озноб пробил, — Нина передёрнула плечами и прижалась к Виктору.

— Я пойду, необходимо, хотя бы немного, выспаться. — Викентий Петрович с грустью улыбнулся и старательно отвёл взгляд от упругих прелестей невероятной женщины.

— Пока, Вик, — махнула рукой Нина и украдкой бросила жадный взгляд на Виктора.

Уходя, Викентий Петрович услышал возбуждённый женский шёпот:

— Хватит с этим сеном возиться, завтра доделаем.

М-да, подумал Викентий Петрович, пора бы и мне женщиной обзавестись. Впору дрова колоть. Совсем невмоготу становится. Он пошёл к палаткам. Сел у тлеющего костра. Поворошил палкой и подкинул веточек. Нагнувшись, дунул на мерцающие угольки. Они ехидно перемигнулись быстрыми огоньками, и неожиданно вспыхнуло яркое пламя. Рядом кто-то подсел и тоже бросил в огонь сухие веточки.

— Ты кто? — не оборачиваясь, недовольно спросил Викентий Петрович.

— А вам без бороды идёт, — послышался голос Алёнки.

— Чего не спишь?

— А вы почему не спите? — шепнула одними губами девушка.

Викентий Петрович обернулся к ней и внезапно ошалел от её запаха и желания. Он силится отвести взгляд и проклинает себя, что сейчас напугает бедную девушку. Но она сама внезапно кинулась ему на грудь и, словно жестокий вампир, впилась в губы. Девушка завалила мужчину на землю, ошарашивая его напором неудержимой страсти. А ведь меня сейчас изнасилуют, мелькнула удивлённая мысль, и Викентий Петрович с бесцеремонностью сорвал с неё куртку. Он перевернул бедную девушку. Налёг на неё, плюща белые груди жёсткими пальцами.

— Давно тебя любила, — застонала Алёнка, истекая влагой.

— Прости меня, боже! — Викентий Петрович с силой придавил её к земле и головешки в костре выдали безумную чечётку.

— Уф! — отдувается Алёнка, поправляя непослушную чёлку. — И что это с нами произошло?

— А ты меня действительно любишь? — Викентий Петрович внимательно глянул на девушку.

— Как только ты появился в нашей секции… сразу. Но ты был попом и мне казался недосягаемым. А сейчас, без бороды… даже не знаю, что на меня нашло? — девушка стыдливо прикрыла глаза. — А я тебе нравлюсь? — внезапно Алёнка покраснела и шмыгнула носом.

— Даже не знаю что сказать, — искренне произнёс Викентий Петрович, — мгновение назад любил тебя, как сумасшедший, а сейчас меня терзают смутные сомнения. А прав ли я был?

— Ты мне скажи, — Алёнка тукнулась ему в плечо, — я хоть немного тебе нравлюсь?

— Немного? Хм. Да я готов тебя на руках носить! Ты мне послана свыше! От такого подарка большой грех отказываться, — искренне заявил Викентий Петрович.

— Правда? Я подарок? — она счастливо посмотрела на него и стыдливо заулыбалась.

— Ещё какой… подарок! Боюсь, после всего этого мне придётся на тебе жениться… что и сделаю с большим удовольствием… если, конечно, ты согласна.

— А куда мне деваться? В животе сладко и я ещё тебя хочу, — Алёнка вновь налетела на Викентия Петровича и угли в костре опять заскакали, как озорные чертенята.

Утро вновь радует росой. Прозрачные капли материализовалась из пустоты, и щедро облепили траву в долине, но ещё не сверкают. Солнце запаздывает, увязнув в тучах и лишь с трудом выталкивает жгучие лучи из немногих прорех. Игнат, вздрагивая от холода, стараясь, чтобы не промокла борода, решает изобразить из себя индейца. Боевой лук взял как грабли. Вложил оперённую стрелу. В нём горит желание порадовать несносную Аню жирным зайцем. По утрам эти ушастые твари повадились топтать поле, которое с такой любовью обихаживает красавица Нина. Но Игнату на неё и это поле плевать, перед его глазами маячит капризное лицо Анюты. Как хочется, чтобы её губы улыбались, а во взоре горела любовь. Но, в последнее время она всё чаще сердится, а на её прелестных щеках пламенеет злой румянец. А когда Нина вышла в безумно красивом украшении, Аня впала в бешенство. Тогда Игнату сильно досталось от её острых кулачков. После этого она отлучила его от своей постели. Но, может, заяц как-то погасит гнев, и счастливая улыбка скользнёт по её пухлым губам? Надо раздобыть зайца! Игнат в великом напряге, даже борода принимает боевую стойку.