Одевая эпоху

Этот мой замысел много раз перерабатывался другими художниками, которые одевали и раздевали персонажей по-своему. Я применил свой обычный метод: для каждого явления выбрал два цвета и представил их во всем многообразии оттенков, от самого насыщенного до самого бледного. Например, белый и синий или оранжевый и лимонно-желтый. Действие одного из актов «Чем больше перемен…» происходило в Средние века. На голове Изабеллы Баварской[131] (Спинелли) красовался огромный чепец, а ее придворные дамы ходили в высоких конусообразных шляпах. Там еще действовал Карл VI Безумный[132], он пел: «Я сделал пипи в море, английскому флоту назло…»

Для костюмов к этому явлению я выбрал синий и красный цвета, чтобы вызвать ассоциацию с миниатюрами в первопечатных книгах и средневековых молитвенниках. На сцене можно было увидеть все оттенки синего и красного с добавлением золота. Представьте, какую торжественную и в то же время строгую гармонию это создавало. Витраж, укрепленный на заднике сцены, был решен в тех же красках и бросал на пол отсветы того же цвета.

Невольно краснеешь, когда приходится рассказывать о собственных успехах и титулах. Но я делаю это не столько для того, чтобы напомнить о моих заслугах, сколько для того, чтобы понять, почему я стал знаменитым. Не могу забыть репетиции «Афродиты» в «Ренессансе», которые превратились в один нескончаемый спор между постановщиком Пьером Фронде и Корой Лапарсери. Настоящий автор, Пьер Луи[133], пришел на репетицию только один раз, и мы так и не услышали его мнения. «Плевать я на вас хотел, мадам!» – кричал Пьер Фронде, замахиваясь тростью, а Кора, притворившись обиженной, уходила к себе в гримерную и вносила исправления в неудачную пьесу.

Постановщик, настырный грубиян, требовал, чтобы на заднем плане возвышался Александрийский маяк и актеры поднимались на него. В результате на сцене появилась маленькая башенка, а на ней стояли люди в натуральную величину – как на картинах Джотто[134]. На премьере зрители не оценили этой шутки. Смеялись только двое – Ронсэн и я.

Многие художники сумели тогда с большой точностью передать в рисунках дух эпохи. В частности, я очень ценил Жана Вильмо[135] и Поля Ириба[136], последний издавал газету под названием «Очевидец», очень остроумную и с новым звучанием. Рисунки в этой газете почти исключительно были выполнены им самим. Я захотел познакомиться с Ирибом и пригласил его в гости.

Это был очень занятный парень, баск по национальности, пухленький, как каплун[137], похожий одновременно на семинариста и на типографского корректора. В XVIII веке он был бы придворным аббатом: он носил очки в золотой оправе, очень свободные приставные воротнички и не туго повязанный галстук, вроде того, что носил мистер Уитни Уоррен. Говорил он очень тихо, как бы таинственно, а иногда, желая подчеркнуть важность некоторых слов, произносил их по слогам, например: «Это было вос-хи-ти-тель-но!» В целом получалось нечто очаровательное и изысканное.

Я сказал Ирибу, что собираюсь издать роскошную книгу, предназначенную для высшего света. Это будет альбом с его рисунками, изображающими мои платья, его отпечатают на превосходной аршской или голландской бумаге и разошлют в подарок самым блистательным дамам всего мира.

Манто Поля Пуаре для актрисы Элеоноры Дузе, Париж, 1903

Вышивка на костюме от Поля Пуаре, 1910-е годы

Платье от Поля Пуаре, 1907

Дневное платье от Поля Пуаре, модель «Нотр-Дам», 1911

Флакон духов «Махараджа» с коробкой фирмы «Розин», 1911

Носовые платки фирмы «Розин: 1911

Вечернее платье «Фруктовое мороженое» от Поля Пуаре, 1912

Модель Поля Пуаре, 1912

Розовое манто от Поля Пуаре, 1912

Ансамбль от Поля Пуаре, 1912

Платье от Поля Пуаре, 1913

Шерстяное манто от Поля Пуаре, 1913

Домашний халат от Поля Пуаре, рисунок на ткани Рауля Люфи, 1913

Платье от Поля Пуаре, модель «Сорбет», 1913

Костюм для Денизы Пуаре, модель «Королева Изабелла», 1914

Летний ансамбль от Поля Пуаре, 1919

Кофр с пробниками духов фирмы «Розин

Духи с пульверизатором фирмы «Розин»,