Одержимый ветреной нимфой

– Где презерватив, Рэйми? Достань его.

Пока он доставал презерватив, она разглядывала его тело, будучи по-прежнему одетой.

– Я так тебя хочу, – сказала она.

Словно обезумев, Рэйми вскочил на ноги, прижал Лахлин к себе и страстно поцеловал в губы.

– Что ты делаешь? – спросила она дрожащим голосом, когда он ловко стянул с нее джинсы и трусики. – Ведь именно я хотела заниматься с тобой любовью!

– В другой раз, – возразил Рэйми и снял с нее бюстгальтер. Обняв руками ее лицо, он стал покрывать горячими поцелуями ее щеки. – Я сойду с ума, если не буду тебя ласкать.

Лахлин закрыла глаза, когда от его чувственных слов в ее жилах забурлила кровь.

Пока Рэйми целовал и посасывал ее ухо, она дрожащими пальцами пыталась надеть ему презерватив. Наконец Рэйми помог ей справиться с этой задачей. Лахлин изнемогала от желания. Чем дольше она прикасалась к Рэйми, тем быстрее теряла терпение.

– Ты готова, детка? – спросил он гортанным голосом.

– Да, – с трудом выдавила она.

Он скользнул пальцами у нее между ног, и Лахлин громко простонала. Он прижался лбом к ее лбу, прерывисто дыша. Затаив дыхание, она жадно поцеловала его в губы. Как только Рэйми приподнял ее, она обхватила его торс ногами. Наконец он вошел в нее.

Попятившись, он усадил ее на холодный стальной стол, но она не замечала ничего, кроме запаха и прикосновений Рэйми. Не в силах говорить, она выгнула спину и ритмично задвигалась вместе с ним.

Он входил в нее снова и снова, а она громко вскрикивала, ощущая его напряжение. Ей показалось, что ее мир разлетается на миллионы осколков. Спустя долгое время она медленно осознала, что крепко обнимает Рэйми, и услышала его тяжелое дыхание. Она не сразу поняла, что он смахнул со стола груды тщательно отсортированных ею документов.

Ей было на это наплевать.

Рэйми обнимал ее, как самое дорогое сокровище, и она была довольна.

И возможно, даже счастлива.

Глава 11

Лахлин подняла глаза, услышав шаги, и подумала, что за ней вернулся Рэйми. После того как они занимались любовью, он сказал Лахлин, что отвезет ее домой, но сначала должен встретиться с клиентом в баре. Он надеялся, что не опоздает. Не желая сидеть в пустой квартире в одиночестве, Лахлин заявила, что предпочитает работать в подвале. Рэйми должен был заехать за ней позже и привезти еду.

Она проголодалась после секса.

Но, к сожалению, пришел не Рэйми, а одна из ночных уборщиц, которая катила перед собой тележку. Она робко улыбнулась Лахлин и тихо спросила, можно ли ей прибраться.

Лахлин махнула рукой, приглашая уборщицу войти, и подумала, что почти тридцать лет назад ее мать, вероятно, носила ту же самую сине-зеленую униформу и работала в те же часы.

На бейджике уборщицы значилось имя Грета. Она кашляла, у нее был красный нос и слезящиеся глаза; судя по всему, уборщица болела гриппом. Она наверняка работала, будучи больной, чтобы кормить своих детей и оплачивать жилье.

Лахлин подошла к ней, положила руку на тележку и кивнула на кресло.

– Посидите пять минут. Вам надо немного отдохнуть.

Грета так резко тряхнула головой, что ее волосы с сединой едва не выскочили из пучка.

– Я не могу. У меня график.

– Как долго вы будете здесь прибираться?

Грета тоскливо посмотрела на кресло, потом мельком взглянула на часы.

– Полчаса.

– Значит, вы можете отдыхать полчаса, – настаивала Лахлин. – Мою рабочую комнату убрали вчера вечером. Вам ничего не надо делать.

– Но я…

Лахлин решила впервые воспользоваться своим положением.

– Я Баллантайн, Грета, и я вам приказываю.

На лице уборщицы промелькнуло удивление и благодарность, она опустилась в кресло. Подойдя к кофейнику, Лахлин налила Грете чашку кофе. Спросив о ее предпочтениях, она добавила в кофе сливки и две чайные ложки сахара, надеясь, что сладкое прибавит сил пожилой женщине.

– Вам нездоровится? – спросила Лахлин, передавая ей чашку.

– Меня все время знобит, – ответила Грета и поднесла чашку ко рту.

Лахлин пододвинула ногой маленький деревянный стул и села напротив Греты, заметив испарину у нее на лбу. Похоже, у Греты высокая температура.

Уборщица выглядела больной и несчастной и, что хуже всего, смущалась присутствия Баллантайн, поэтому Лахлин попыталась ее успокоить.

– Моя мама работала уборщицей по ночам в этом самом здании, – тихо сказала Лахлин. – Здесь она познакомилась с Коннором Баллантайном.

Грета подняла густые брови.

– Я думала, журналисты все придумали, чтобы распродать тираж.

– Нет, это правда. Она работала здесь несколько лет и убирала офис Коннора.

Грета поставила чашку на колено, ее голубые глаза затуманились.

– Мне не верится, что мистер Коннор умер четыре года назад. До того как заболеть, он часто засиживался допоздна в этом здании. Он был дружелюбным человеком, со всеми разговаривал. Он любил жизнь, понимаете?

К сожалению, Лахлин этого не понимала, но все равно улыбнулась.

– Ему не нравилась тишина. Мы знали, что, когда мистер Коннор работает допоздна, он включает громкую музыку или поет. Иногда он делал и то, и другое. У него не было музыкального слуха.

Лахлин усмехнулась, представляя себе отца. Она наклонилась вперед, словно сообщая Грете большую тайну.