Одержимый ею (СИ)

— Ты — бесценное сокровище. Смысл жизни. Воздух. Ты — моя уязвимость.

Сегодня он позволяет себе быть уязвимым. Стоять передо мной на коленях. Только моим. Только — со мной.

Моё домашнее Чудовище.

После наших объятий и поцелуев мне хочется немного пошалить, чтобы закрепить эффект, растянуть удовольствие — находиться рядом с любимым. И я сама затеваю игру в профессора и студентку, и Валерий охотно подхватывает её.

Действительно, если только на минуту представить, что у меня в институте такой сексапильный профессор, то мне можно было бы только посочувствовать. Влюбилась бы без памяти.

Вот прям как сейчас.

Когда дверь кабинета захлопывается за моей спиной, я нервно сглатываю и чувствую, что начинаю дрожать от предвкушения.

Валерий резко хватает меня, как хищник — добычу, усаживает на стол и нависает надо мной.

Сгребает в горсть мой хвостик, оттягивает голову чуть назад, причиняя лёгкую боль, но горячие губы, скользящие по моей шее, тут же сменяют её на удовольствие.

— Вы готовы к взысканию, Василевская? — шепчет он, посылая табун мурашек по моему телу.

Я вскидываю взгляд и тону в потемневших почти до черноты глазах. Он тоже возбуждён до предела, как и я.

— Да, мой профессор, — выдыхаю ему в губы.

И получаю в награду дикий страстный поцелуй.

Он задирает мою кофточку, стягивает её с меня и отшвыривает в сторону. Дома лифчик я не ношу — у меня небольшая грудь.

Её тут же накрывает мужская ладонь, сминая и поигрывая, вырывая у меня стоны.

Я хочу большего — ёрзаю, вьюсь, трусь об него.

Он чуть отстраняется и смотрит на меня строго.

— Что за поведение, Василевская?

Правда, ответить не даёт, снова впиваясь мне в губы. Остаётся только мычать и путаться пальцами в густых шелковистых волосах.

Наконец, он стаскивает с меня брючки, ворча, чтоб в следующий раз приходила на взыскание в юбочке и чулках.

И вот я остаюсь только в тонких кружевных трусиках.

Валерий обнимает меня, покрывает поцелуями шею, плечи, грудь, а при этом собирает трусики в узкую полоску и тянет вверх. Ткань впивается в нежную плоть.

Я всхлипываю, но при этом двигаюсь, чуть натирая кожу. Это больно и очень сладко.

Трусики он разрывает резко и в клочья.

А потом в меня — так же резко — проникают сразу два пальца. Едва ли не взвизгиваю,  подаваясь им навстречу.

Наконец он меня оставляет, но лишь для того, чтобы высвободить член, который уже стоит колом.

И…мы проваливается в безумие.

Валерий врывается в меня, сразу навязывая необузданный дикий ритм. Его большие ладони сжимаются на моей талии в кольцо, и он буквально  насаживает меня на себя — как бабочку на иглу.

Вою, всхлипываю, скулю, обвивая ногами его бёдра и подмахивая ему. Выгибаюсь, извиваюсь, ёрзаю.

Жар разрастается и поглощает меня, сжирает в яркой вспышке огненного голода…

Я исчезаю… разлетаюсь… чтобы воскреснуть.

Чтобы смотреть в любимые глаза, полные нежности, и прошептать:

— Люблю…

Он осторожно целует меня в уголок губ. Потом стягивает с себя свитер и бросает мне:

— Прикройся.

Надеваю, чуть прикрывая глаза, чтобы впитать его запах.

Меня подхватывают на руки и несут по коридору.

Мы вновь в его спальне. У двери ванной он опускает меня на пол и говорит:

— Потерпишь моё присутствие ещё и в душе?

Я киваю…

…и безумие продолжается под струями воды…

Мы наспех завтракаем, и снова отправляемся в библиотеку, но в этот раз — с ноутбуком.

И тут я понимаю на собственной шкуре, какими занудами бывают ботаники.

Валерий гоняет меня по стеллажам, требуя принести ему то ту, то другую книгу. Заставляет рыскать по фолиантам в поисках нужных цитат и тезисов.

Меня поощряют жаркими поцелуями, когда я быстро нахожу нужное, и наказывают лёгкими шлепками по попе, когда не понимаю, чего он хочет.

— Думай, Инга, думай, — ворчит Валерий, прибавляя: — И чему только в этих институтах учат?

В общем, к обеду у нас уже готова замечательная презентация — но не люблю я их делать, бывает такое. А эта — должна быть на высшем уровне. Именно такой и выходит.

— Спасибо, — восхищённо шепчу я.

Демонстрацию слайдов смотрю, сидя у Валерия на коленях.

— Я тобой так горжусь! Ты у меня такой умный!

Он светло улыбается:

— Запомни то, что сказала, — говорит он.

— Про умного? — удивляюсь я.

— Нет, про «у меня». Приручила чудовище, теперь ты за него в ответе.

Я нежно обнимаю его, трусь о щетину на щеке.

— Ты тоже, — говорю, — за меня. Потому что я только твоя и ничьей больше быть не хочу.

— Как насчёт того, чтобы переместиться в спальню и заказать какой-нибудь вредной еды?

— А как ты Клавдии Свиридовне в глаза смотреть будешь?

Он нагло ухмыляется:

— А я тебя пошлю. Ты ресничками похлопаешь. Вон, как на меня подействовало, — он кивает на ноутбук, где светится заставка моей презентации.

Я киваю — разве могу возражать?

Он собирает технику, вручает мне, а потом берёт всё своё добро, как заявляет, ухмыляясь, в охапку и тащит в спальню.

Здесь, удобно расположившись на широченной кровати, мы снова включаем компьютер, но совсем для других целей — мне нужно выбрать платье на открытие, а ещё нам — заказать еду и напитки.