Одержимые сердца

Я прихожу вечером. Она уже не плачет. Но ее взгляд полон презрения и ненависти, за что она тут же получает хороший урок. К утру она обессилена и кротка.

«Откуда у тебя это?» – тихо спрашиваю я, проводя по маленькому шраму на ее обнаженной правой ключице. Я увидел его еще в первый день нашей встречи.

Но Вайпер засыпает, а я смотрю на ее прикрытое тонким одеялом тело, и упиваюсь этой картиной.

Этот маленький шрам. Я уже никогда не узнаю, откуда он появился на ее красивой ключице. Она никогда не расскажет мне об этом.

Провожу кончиками пальцев по шее Вайпер. Она ежится, но молчит. Я целую ее.

«Пожалуйста… Не надо, Брэндон, пожалуйста, – сонно шепчет она. – Я хочу спать… Я сейчас умру…»

Ее сонный лепет умиляет меня. Целую ее еще раз и ухожу. Пусть набирается сил.

Через пару часов бужу Вайпер, поглаживая ее шею. Девчонка с трудом открывает глаза, борясь со сном. Она вымотана. Но мне нужно сказать ей пару слов.

«Меня не будет две недели» – тихо говорю я, не желая нарушать сладость этого утра. Две недели. Без нее. Две недели. Я потеряю их.

«Хорошо» – шепчет она, но через пару секунд смысл моей фразы доходит до ее сонного разума. Она едва заметно улыбается, и эта крошечная улыбка полна счастья. Она безумно рада, счастлива. Избавиться от меня на целых четырнадцать дней. Как она любит мои вынужденные деловые полеты.

«Ты будешь хорошей девочкой и не сделаешь прошлых ошибок» – вкрадчиво говорю я.

В прошлый раз она попыталась сбежать из поместья, за что была наказана. В тот день на Яна Владиновича было совершено нападение, которое привело его в госпиталь. Тогда Вайпер рыдала два дня подряд, покрывая меня всяческими оскорблениями. Она так любит своих родителей, что ради них, а не ради Моргана младшего, готова на все. Даже быть послушной, когда я этого требую.

«Я обещаю… Я буду здесь… Ждать тебя» – Лицо Вайпер покрыто скорбью, а губы не желают произносить эти слова. Но она знает, что, если оступиться еще раз, то одному ее драгоценному родителю придется заказывать гроб для другого. Поэтому она смиренна. Я давлю на самое больное место.

***

Мы сидим в столовой. В той, где праздновали первую ночь ее пребывания в моем поместье. Большая широкая комната освещена ярким пламенем сотни свечей. У нас праздничный ужин – сегодня ее двадцать девятый День рождения.

Ей двадцать девять. Но она все еще прекрасна и нежна. Однако страдания истощили ее тело. Плевать. Я без ума от нее. Ее волосы спадают до поясницы и водопадом каштанового сияния покрывают ее спину. На Вайпер – длинное темно-зеленое шелковое платье. Оно так идет ее волосам. Я люблю, когда она одета в зеленое или белое.

Она мало ест. Рассеянно водит вилкой по большой красивой тарелке, словно деликатесы, лежащие перед ней – отвратительны.

Ее поведение раздражает меня. Я хочу, чтобы она ела. Она должна есть. Она должна поддерживать в себе жизнь.

«Ты не ешь»

Мой холодный голос заставляет ее испуганно взглянуть на меня. Я сижу напротив нее, но мне ничего не стоит оказаться рядом с ней через доли секунды и накормить ее собственноручно.

«Извини… Я задумалась» – Вайпер торопливо насаживает на вилку что-то из овощей и, отправив ее в рот, медленно жует.

«Ты должна съесть все, что лежит на твоей тарелке» – приказываю я.

«Но здесь так много… Я не…»

«Я могу помочь тебе»

Она замолкает.

Я с укоризной смотрю на нее и задумчиво прижимаю пальцы к губам.

Она заслужила наказание.

Я делаю глоток крови, встаю со своего кресла и подхожу к ней.

Вайпер вжимается в кресло и растерянно смотрит на меня.

Молча наклоняюсь к ее губам и целую ее. Мои губы в крови, и она это знает. Она чувствует кровь, что передается ей от моего поцелуя. Вайпер издает возмущенный писк и пытается прервать пытку, но я легко удерживаю ее лицо в своих ладонях. Она упирается ладонями в мою грудь, но это не приносит ей никаких результатов. Я продолжаю страстно целовать ее, а когда отрываюсь от ее губ, вижу, что она безмолвно плачет. На ее губах алеет кровь. Но она уже не срывается с места и не бежит в ванную – она привыкла к таким кровавым поцелуям. Однажды она сказала, что ей противно чувствовать во рту чью-то кровь. Не свою. Кровь другого человека. Вкус чужой крови вызывает у Вайпер рвотные позывы, поэтому я разрешаю ей запить эту кровь бокалом вина, что она поспешно выполняет. В этот раз – бокал итальянского красного.

«Ешь» – тихо говорю я и глажу ее волосы.

Она всхлипывает и пытается стереть кровь с ее губ тыльной стороной своей тонкой белой ладони.

«Сейчас же» – еще тише произношу я.

Через пять минут ее тарелка пуста.

Страх – великий угнетатель и лучший хозяин. Нужно лишь уметь использовать его.

***

Мы сидим на террасе. Вайпер сидит, поджав ноги, в широком кресле, укутанная в большой теплый плед. Я сижу напротив и наслаждаюсь. Упиваюсь. За четыре года ее волосы отрасли. Ей двадцать семь лет. Но она восхитительна. Она рассеянно смотрит на парк, а затем – на меня. Ее взгляд полон смирения и усталости. Она не спала в эту ночь.