Одержимые сердца

После того, как опера подошла к концу, к нам тут же подошли много смертных – мужчины, женщины, они выражали нам свое восхищение и пытались завязать с нами знакомство. Многие знали Маришку или видели ее в опере ранее, с Маркусом. Они называли ее «музой» и «настоящей королевой оперного театра», очевидно, не щадя чувств оперных певиц, только что давших нам истинное наслаждение своим великолепным пением. Возвращаясь в замок, мы громко смеялись, сидя на заднем сидении такси и делясь смешными историями об ухаживании смертных. Я чувствовала, что Маришка любила меня, тянулась ко мне, она желала быть моим другом, моей сестрой… И я твердо решила, что, по приезду в замок, я раскрою ей свою тайну о том, что я не брезговала спать со смертными. Я была уверена, что она поймет и не будет меня осуждать. Так и случилось: она лишь громко рассмеялась и сказала, что всегда подозревала об этом. «Как видишь, я не такая уж и ханжа, как ты утверждала!» – сказала она и, обняв меня, добавила: «Мне так приятно, что ты доверяешь мне!».

Я была счастлива. Моя связь с сестрой была восстановлена. С этого дня нас соединяли настоящие сестринские узы. Узы, которых между мной и Маришкой никогда раньше не было.

Как много я потеряла! Как эгоистичная я была! Но поздно – лучше, чем никогда.

Маришка нуждалась в поддержке, поэтому каждый день я находила для нас интересные занятия вне замка. Мы почти не были дома. Каждый вечер – красивая одежда, макияж, туфли. Танцы, кино, ресторан с девичьими посиделками, концерты, музеи. Один раз – ночной клуб, который, все же пришелся Маришке не по душе. Но я не посчитала ее ханжой, нет. Наоборот: после того, как моя нога не ступала в клуб целых три года жизни с Брэндоном, меня саму весь вечер преследовали неприятные ощущения. Девочка-праздник Мария умерла: Брэндон хорошо постарался привить во мне вкус к высокому.

Сама того не ожидая, я осталась в Праге на целый месяц. С сестрой. И она была рада этому.

От Маркуса не было слышно ни слова. Он не звонил, не писал. Ни Маришке, ни мне. Он словно исчез. В начале ноября он написал Маришке о том, что ей требуется адвокат по бракоразводным делам, потому что он собирается подать на развод в ближайшее время. Это ввергнуло Маришку в шок, и она рыдала целый день. Ее сердце было разбито. Как заботливая сестра, я не отходила от нее ни на минуту (конечно, мне приходилось отлучаться на охоту, но всего на пару часов). И вот, уже был конец ноября.

Брэндон звонил мне три раза. Всего лишь три раза за два месяца. В первый раз он сообщил, что его планы изменились, и теперь он останется в Корее еще на месяц. Во второй раз он вдруг заявил, что будет в Англии в ноябре, но не уточнил, когда именно. Спросил, как у меня дела и выслушал мой рассказ об остановке в Праге. Он совершенно спокойно принял новость о том, что я нахожусь в Праге, и что я не сообщила ему об этом ранее. Ведь он думал, что я все еще нахожусь в Норвегии. Затем он выразил радость тому, что мы наконец-то помирились, высказал сочувствие Маришке и сказал, что Маркус – настоящий идиот. Что ж, в этом я была согласна. В третий раз он позвонил и сказал, что обсуждал всю ситуацию с Маркусом и попытался вразумить его, однако тот твердо решил, что желает развода.

Я была благодарна Брэндону за его поддержку. За его усилия. Он переживал за мою сестру и своего друга. Я ужасно скучала по нему.

Моя голова настолько была забита мыслями и переживаниями о Маришке, что я совсем забыла о том, что собиралась ехать к Седрику, за ответами. Моя душа разрывалась: одна ее часть хотела остаться с Маришкой, вторая – продолжить расследование. Естественно, Маришка была у меня в абсолютном приоритете, и я ждала, когда ей станет легче, чтобы со спокойной душой и чистой совестью покинуть ее ненадолго и поехать в Норвегию.

– Если тебе нужно уехать – пожалуйста, не стоит откладывать из-за меня свои планы, – вдруг, словно прочитав на моем лице, ласково сказала мне Маришка.

Мы совершали вечернюю прогулку по шумным, ярко освещенным улицам Праги. Как обычно, ее исторический центр и Карлов мост были забиты людьми, поэтому мы старались выбирать улицы, не слишком популярные среди туристов. Мы шли рука об руку, элегантно одетые. Я наконец-то осмелилась накрасить губы алой помадой, и чувствовала себя восхитительно. Карие линзы были давно выброшены, и новые я собиралась приобрести лишь в день отъезда в Лондон.

– Мои планы не так важны, как моя сестра, – улыбнулась на это я. – О, скамейка! Бежим!

И мы подбежали к свободной скамейке, смотрящей прямо на Влтаву.

В вечернем свежем воздухе смешались голоса, крики, шум воды и запах ресторанов, кафе и мучных изделий. Также ясно чувствовался запах пива, и слышались звоны стаканов – Чехия всегда была известна своим пивом. И что только так привлекает в нем смертных?

– Не волнуйся, я не буду одна. Миша только что написала, что сейчас сидит в аэропорту и завтра вечером будет здесь. – Маришка сжала мою руку, и я тепло ответила ей тем же.

– Почему она не приехала раньше? – поинтересовалась я.