Одержимость (ЛП)

Выходя на террасу, она как Ванна Уайт[152] описала круг рукой, чувствуя себя полной дурой. Но, по крайней мере, ей не пришлось извиняться за то, в каком виде все пребывало. Последние два часа она потратила на чистку дома, от этажей до чердака… скорее от нервов, не потому, что было грязно.

– Здесь хорошее освещение, – пробормотал он, спрятав руки в карманах и подходя к выставке страниц на столах.

Пока он рассматривал каждый рисунок, Кейт скрестила руки на груди, покачиваясь взад-вперед. Смотря на этого высокого, широкоплечего мужчину в черной одежде, стоявшего над ее работами, она чувствовала себя словно в комнате смеха, все казалось таким шатким. Он нисколько не был похож на Тома… или Джи-Би. Он – воплощение скрытой силы и чистого секса, ходячий костер в паре черных военных ботинок.

Она хотела его.

Срань Господня, ей с нетерпением хотелось снова прикоснуться к нему.

– Что это? – спросил он, показывая рукой, но не прикасаясь.

Она подошла, поправив свободную юбку и почувствовав при этом колготки. Этой ночью она надела бюстгальтер… потому что хотела, чтобы он стащил его зубами… но чего она хотела на самом деле – снять макияж и натянуть спортивные штаны.

Длинный день. Чертовски длинный.

Джи-Би ей так и не ответил. И последствия времени, проведенного в церкви, все еще остались с ней, бременем повиснув на шее, непонятно почему.

Но было очень приятно видеть Дьюка. Одно его присутствие расставляло приоритеты по местам, по крайней мере, на следующие несколько часов: сейчас она ничего не могла сделать с Джи-Би или с похоронами Сисси, это правда, неважно, одна она или с кем-то. И то, чем, скорее всего, они с Дьюком займутся – отличный способ провести ночь.

– Книга, над которой я работаю, – ответила она, возвращаясь в реальность.

– Милый пес.

– Я люблю лабрадоров… выросла с таким же. А тебе нравятся собаки?

– У меня никогда не было животных. – Он продолжил изучать ее рабочий стол, не спеша… от этого ей стало немного комфортнее. Может, им все-таки будет, о чем поговорить.

– Ты всегда хотела стать художником?

Кейт пожала плечами.

– Я просто была художником. Так же, как кто-то хорош в математике или науках… я такой родилась.

– Эти рисунки очень хороши.

– Я также преподаю.

– Где?

– В «Союзе». – Когда он посмотрел через плечо, она пожала плечами. – Я не так далеко ушла после колледжа, не так ли?

– Ты из студента стала профессором. – Он снова обратился к ее работам. – Чертовски длинный путь.

Слышалась в его голосе странная нотка, но прежде чем она успела продолжить, в кухне прозвенел таймер.

– Я сейчас.

Кейт чувствовала взгляд Дьюка на себе, когда побежала к лазанье, и от нужды раздеть его она чуть не сошла с пути истинного – нужно было спасти ужин от пригорания: в конце концов, в ее гостиной был диван, достаточно просторный… и это – огромный шаг вперед от лодок и линолеума.

Схватив прихватку, она открыла дверцу плиты и отклонилась назад, чтобы не поплыл макияж глаз.

– О, слава Богу, – прошептала она, доставая сковороду.

– Выглядит идеально, – раздался голос Дьюка позади нее.

Она испугалась его голоса, но быстро оправилась.

– Из меня плохой повар.

– Обманываешь.

Поставив лазанью на подставку, она бегло осмотрела стол. Да, все на месте…

– Вино. Я забыла предложить тебе вина…

– Я принесу. Присаживайся.

– Бутылка на столешнице.

Она выбрала стул в углу, чтобы наблюдать за ним, и, да, это был хороший план. Сначала он снял свою куртку и повесил ее на крючки у черного входа… его руки. Милостивый Боже, вот это руки. И потом, к счастью, ему пришлось отвернуться, чтобы открыть бутылку итальянского красного: когда он взял старомодный штопор и вкрутил его в крышку, напряжение и расслабление его бицепсов и трицепсов заставило ее посылать хвалу Господу за существование ручного труда. И его спина была такой же впечатляющей, широкие плечи, торс сужался к бедрам.

А его… достоинства ниже пояса… идеал в джинсах.

По сравнению с Дьюком, на обложках древних альбомов Брюса Спрингстина[153] красовались средневековые доходяги.

Когда он вернулся с бутылкой, она взяла лопатку и занялась нарезанием квадратиков на расплавленной моцарелле.

– Ты тоже будешь? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

Пока они обслуживали друг друга, она еще немного расслабилась. А потом, когда он попробовал кусочек и буквально издал «мммммммм»? Она почувствовала себя гребаной Джулией Чайлд[154].

– Рада, что тебе понравилось, – сказала она, делая глоток вина. – Я… я приготовила закуски и забыла выставить.

Еще один пример ее «игры». Вот оно, дилетантство.

Дьюк посмотрел на крекеры и сыр у тостера. – Я предпочитаю главное блюдо.

Снова посмотрев на нее, он прошелся взглядом по ее телу… и она заерзала на стуле.

– Особенно с тобой, – добавил он.

Несмотря на то, что на подготовку ужина ушел час, и еще сорок минут – на запекание, Кейт внезапно захотелось отодвинуть тарелку и закончить осмотр дома спальней на втором этаже.

– Могу я признаться в чем-то постыдном? – выпалила она.

Он выгнул бровь. – На самом деле это полуфабрикат?

Она покачала головой. – Нет. Клянусь, сама приготовила.