Одержимость. Книга первая

— Откуда ты знаешь? — Ирка была уверена, никто не мог слышать их разговор. Тогда они с Никитиным были одни в машине, а на улице белый день. Если бы кто-то и попытался их подслушать, то они бы его точно увидели.

— Отвечай, а то сопли твои по стене размажу!

— Взамен на то, что он притворялся моим парнем, я должна была связаться с Ариной и попросить ее украсть у Ильи какие-то бумаги… Он не сказал пока, что это за документы, но если хочешь, я могу… — она вздрогнула, когда Синицын отпустил её волосы и потянулся рукой за пояс своих джинсов.

— Какая же ты дура, Цветочкина. Мне, конечно, неприятно это все, но ты сама поднесла свою жопу не к тому члену, — мужчина достал ствол и сосредоточенно, размеренными движениями принялся накручивать на него глушитель.

— Женя? Женечка… Ты чего это? — Девушка нервно сглотнула несуществующую слюну, потому как пересохло не только в горле, но и где-то на уровне мозга. Причем еще в детстве…

— Баб никогда не мочил. Но все бывает впервые, — как констатация факта.

Синицын направил на девушку дуло черного пистолета.

— За что?! Жень! Умоляю, не надо! Я же ничего не сделала! — голос Цветочкиной перешел на крик. Оно и понятно. Еще пару минут назад она смотрела в эти бездонные глаза, умирая от любви, а теперь в них нет ничего, кроме жажды убийства.

— Ты берега попутала, причем конкретно, понимаешь, нет? — опустил оружие, но не убрал его, а лишь присел на корточки рядом с зажавшейся в угол девушкой. — А такие уже не выплывают. Либо сами тонут, либо им помогают.

— Я же ничего не сделала, — повторяет, как мантру, наивно полагая, что ее это спасет.

— Ты настолько тупая, что до сих пор не понимаешь, как лоханулась с выбором ебарька, да? — кроет матом, не стесняясь в выражениях. Так сильно хочется ей влепить промеж глаз, что ноют пальцы, сжимающие пушку. И ведь глупая. Могла бы обойтись без всей этой канители, просто позвонив ему. Не факт, конечно, что ответил бы с первого раза, но рано или поздно…

— Твой хахаль гребаный убил в одночасье сто семнадцать человек, среди которых были наши друзья и брат Илюхи. Он просто подорвал кафе, где ребята отдыхали, ничего не подозревая. Да, они искали его и непременно нашли бы, а затем, отрезали бы нахрен яйца, но не из праздности и не ради развлечения. Твой навозник изнасиловал и покалечил жену одного из парней, после чего, девочка покончила с собой. Она была моложе тебя. И лучше тебя. Чище и порядочнее во всех отношениях. Красивая и добрая. Милая и жизнерадостная. А этот ублюдок своим гнилым отростком прикончил ее, — Бугай говорил тихо и с такой сильной скорбью, что можно было предположить — он потерял намного больше, чем друзей, о которых рассказывал. Впервые за все время их знакомства Ира видела Евгения таким.

— Мы заперли его в «холодную», где ему показали, что такое быть оттраханным, а после истечения срока он должен был подохнуть, случайно попав под раздачу во время «беспорядки». Но этой гниде удалось свалить. Разумеется, рано или поздно мы бы нашли его, но он преподнес нам такой охренительный подарок и явился на казнь сам. Честно говоря, не совсем понимаю, почему он еще дрыгает своими короткими ножками, но Илюхе виднее. А вот ты… Теперь я почему-то думаю, что ты не зря появилась. А, Цветок? Может ты плотоядное растение у нас? — с наигранным умилением он взирал на бедняжку, что уже забыла как дышать. Тут Бугай лукавил. Он давно навел всевозможные справки и знал о жизни «Цветка» абсолютно все. Дурища и правда сглупила, но они не в детском саду, где, чтобы ребёнок осознал свои ошибки, достаточно сделать «атата» по попе. Тут на кону человеческие жизни.

Обвиняемая во всех смертных грехах девушка замотала головой. Как же она могла так бездумно поступить? Нет, Ирка никогда не отличалась безупречной смекалкой и высоким интеллектуальным уровнем, но пойти на сделку с таким чудовищем! Тут Цветочкина превзошла сама себя. Девушка с надеждой потянулась к Дикарю, в котором только сейчас разглядела доброго и ранимого человека. Она то его считала чёрствым… Уже не важно.

— Женечка… Я ничего не знала… Клянусь, Жень… Просто тогда в больнице… Ты так смотрел на него… И меня своей назвал… — она протянула руку к его лицу, не замечая, как слезы катятся по своим щекам. Но Синицын увернулся, не желая, чтобы ее руки касались его, пусть даже в таком невинном жесте. — Жень, я бы никогда не предала бы тебя, ни за что…

— Ты уже это сделала, — он стремительно поднялся и, сокрушенно покачав головой, приложил дуло к ее виску. Девушка застонала и сделала попытку отстраниться, но мужчина удержал ее за плечо.

— Не дергайся, облегчи себе участь.

— Женя…

Бугай вздохнул и нажал на курок.

Есть ли в жизни что-то страшнее смерти? Определенно нет.

Люди боятся многих вещей.

Трудно представить даже, что чувствует человек, который убегает от волка или льва, заведомо зная, что острые клыки хищника вонзятся в плоть и начнут терзать ее.

Наверное очень жутко однажды посмотреть вверх и увидеть, как на тебя падает строительная плита.