Одержимость. Книга первая

И теперь сидел он за столом, искоса наблюдая за этой шлюхой, что даже если и заметила его, то не подает виду. Стыдно? Вряд ли. Проститутки вообще робостью не отличаются. Боится? Хорошо бы. Пусть и блядь, но жаль будет найти ее где-нибудь на обочине, затраханную и мертвую. Такая задница пропадет зазря. Пришлось Синицыну «кинуть хвост» не только на Муху, но и Цветочкину, во избежание ее скоропостижной кончины от руки извращуги. Иногда посещала идея оставить все как есть и позволить судьбе окончательно разобраться с этой шкурой, но как-то совесть не позволяла. Разве что… В последний раз с ней погреховодить, а потом уж, пусть пускают в расход.

Мысли о блядской натуре Ирки посещали разум Бугая только первые пару раз. Чем чаще он замечал где-то поблизости эту охеренно-странную парочку, тем четче складывался пазл в голове. Занозища в его заднице просто пыталась вызвать в нем ревность. Как это, сука, мило… Неужели дурища не догоняет, что Муха не тот «славный малый», которого можно водить за нос подобным образом. Да, он чертовски слаб, чтобы переть против него, Бугая, но охренеть как силен, чтобы справиться с глупой официанткой.

Синицын начинал нервничать от бессилия. Просто взять бы и прихлопнуть эту «жужжащую» падаль, но нет. Илюхе вздумалось с ним поиграть в «кошки-мышки». И это, блядь, после того, как педрила утрамбовал в деревянный ящик старшего (хоть и на пару минут) Ворохова. Понятно, почему Илюха не позволил братве укокошить его «на киче», ибо в тюряге ему было бы за спасение подохнуть, но что сейчас то мешает?

Цветочкина сходила с ума и медленно умирала от боли. Дикарь упорно делал вид, что не замечает ее. Как она не напирала своим веселым хохотом в ответ на мерзкие шуточки Никитина, своими таинственными взглядами, пущенными на шрамированную и уже опостылевшую рожу — все даром.

Но иногда, она все же замечала брошенные в ее сторону косые взгляды Женьки и только это удерживало ее от того, чтобы не утопиться с горя в бокале с шампанским, которым ее от души поил Муха, правда, за ее же счет.

— Не понял! Какого рожна ты голая?! — Ворохов остановился на пороге своей квартиры и застыл взглядом на полуголой нимфе, что, отсалютовав ему бокалом с шампанским, продефилировала на кухню за добавкой. — Куда пошла, бля?!

Сеня облегченно выдохнул и, схватив свою куртку, буквально бросился к выходу, желая как можно скорее покинуть этот ад. Но у двери его остановила рука шефа.

— А ты куда, родной?! — глаза бандита полыхали огнем и несчастный Сеня очень хорошо знал этот взгляд, ибо видел его еще много лет назад, когда братья Вороховы держали в страхе весь стольный град.

— Зверь, клянусь, я на твою ба… девушку не смотрел даже! Она сама по себе, я сам… — он запнулся, понимая, что сейчас совсем себе не помогает, пытаясь оправдаться. Есть у Ильи одна фишка, благодаря которой он и вышел сухим из беспредела девяностых — он чувствует ложь. Потому, собственно, и был наречен «Зверем». Его чутье никогда не подводит и навешать «лапши» на уши Ворохову никак невозможно. Он заставит ее сожрать…

Нет, разумеется, Сеня не посмел бы притронуться к женщине Ильи. Никто не осмелился бы. Но девушка определенно приглянулась ему. А это плохо. Очень.

— Ты прикасался к ней? — казалось, бандит не слышит его слов, просто-напросто читая все по глазам.

Сеня замотал головой, отвергая подобное.

— Ты что, Зверь? Никогда.

С минуту мужчины твердо смотрели друг другу в глаза, а затем, Илья отошел от двери.

— Иди.

Дважды повторять Сене не пришлось, поскольку он не самоубийца. Он не боялся пуль и ножей, но приходил в ужас от Ворохова.

— Сучка, — прошипел Илья, мысленно хватая за горло, нет, не Арину… Своего хищника, что уже точил когти, дабы вонзить их в эту легкомысленную дуру. Если сейчас зверь вырвется на свободу, ей придется туго, мягко говоря.

Как только дверь за охранником захлопнулась, Ворохов направился за своей пленницей.

— Аришенька, малыш, а я не понял, — он приблизился к девушке, что, невинно хлопая ресничками, допивала явно не первую бутылочку полусладкого. — Какого хрена ты тут творишь? Почему, скажи мне, солнышко, ты в таком виде? — он кивнул на ее кружевной пеньюар, который сам же по глупости и прикупил своей красавице. Откуда же ему было знать, что она будет расхаживать в этой «паутинке» перед другим мужиком.

Словно кипящая магма разлилась по венам. Он говорил тихо и фальшиво-спокойно, но Кинчева не могла не уловить сумасшедшую, темную энергетику, что практически сшибала с ног своими волнами.

— А кто ты такой, что я должна перед тобой отчитываться? С какой стати ты себе возомнил, что я тебе чем-то обязана? — она зло посмотрела на бандита и, водрузив бокал на стол, приготовилась к схватке, причем, судя по выражению лица Ильи, не на жизнь, а насмерть.