Одержимость

— Люк сообщил в полицию, отца арестовали. О Сиобан позаботились, а Мери Фитцпатрик покончила с собой. На похороны матери Люк не пошел, сам он нашел себе работу в ирландской газете и мог регулярно навещать Сиобан. А когда ей исполнилось шестнадцать, он перевел ее из государственной клиники в частную, с тех пор она там и живет. Несколько лет подряд Люк пытался вернуть сестру к жизни. Он, с моего разрешения, конечно, купил кроликов и привез в клинику, надеясь, что она заговорит. Но ничего не вышло, это повергло его в неописуемый ужас. Некоторое время он оставался у меня, я потом вам расскажу, гнев и разочарование от неспособности достучаться до Сиобан время от времени изливались у него на проституток. Видите ли, он считал, что лучше бы отец убил Сиобан. Он часто говорил мне об этом. Он даже подумывал самостоятельно избавить Сиобан от ада. Но на самом деле ничто в мире не заставит Люка снова причинить ей боль. И, связывая проституток, избивая, а потом убивая их, он своим помутившимся разумом представлял, что он — отец и совершает последний акт, на который старший Фитцпатрик не решился.

Радклиф вынул пачку сигарет и предложил Кристосу. Кристос покачал головой и невидящим взглядом уставился в окно, там, в конце улицы, плескалось море.

— Мы перескакиваем с одного на другое, — сказал Филипп. — До прошлого года проституток не убивали…

Горовиц повернулся, плеснул себе минеральной воды.

— Хорошо, продолжим. Люк привез Сиобан в Англию в 1985 году, занялся карьерой тележурналиста, и, как вы все отлично знаете, достиг заметных успехов, и я, как единственный из вас, кто знал его в то время, могу заверить, что, несмотря на травмы, пережитые в детстве, он казался весьма спокойным. Впрочем, внутренняя неуравновешенность все-таки сказывалась, он признался мне, что несколько лет занимался шантажом. Но никогда из личной выгоды, просто по злобе, которую временами не мог контролировать. Он как бы пытался отомстить миру, лишившему его нормальной жизни. Бывали случаи, когда ярость просто переполняла его, тогда он мне звонил, а несколько раз даже приезжал. Но это случалось редко и чаще всего после посещения Сиобан. И он проводил несколько дней в клинике. Ярость накатывала на него и после воспоминаний о прошлом, которое Люк старался забыть. Конечно, полностью сдерживать себя невозможно, подавлять эмоции, загонять их внутрь — вредно для здоровья. Но он бы сумел продержаться, я думаю, если бы не жестокий поворот судьбы — встреча с Аннализой.

Филипп беспокойно заерзал, побледнел.

— То, что Аннализа очень похожа на Сиобан, сразу же привлекло его внимание. Они встретились в лондонском ночном клубе. Люк много выпил, Аннализа тоже, но не настолько, чтобы забыть обменяться телефонами. Аннализа позвонила Люку на следующий же день. Он пришел к ней, и очень быстро они оказались в постели. Впервые в жизни Люк понял, что влюблен.

Такие встречи продолжались уже с месяц, когда Люк впервые рассказал мне о ней. Его очень тревожило, что девушка так похожа на Сиобан: уж не в Сиобан ли он влюблен? Несколько недель он обсуждал со мной свои чувства, в итоге я не нашел никаких аномалий. Если, конечно, не считать одного факта — тогда никто из нас не знал правды. Во всяком случае, с вашей помощью, мистер Дэнби, Аннализа и Люк создали Ти-ви-дабл-ю, и вы, вероятно, помните, сэр, как раз на приеме по случаю получения времени вещания Ти-ви-дабл-ю Аннализа представила Люка матери. Люк узнал миссис Дэнби и понял, почему Аннализа так похожа на Сиобан.

Уверен, вы помните, мистер Дэнби, как внезапно в тот вечер Люк исчез. Он поехал прямо ко мне. Его отчаяние — вы можете себе представить, было безгранично. Он пробыл у меня три дня, за это время я упросил его поговорить с миссис Дэнби, хотя казалось, можно не сомневаться в том, что за узы связывают его с Аннализой. Но я настоял, чтобы он все точно выяснил. Миссис Дэнби, естественно, подтвердила.