Одержимость

— Лучше прогуляемся по Лексингтон Авеню, — сказал Питер, когда я повернула к дому.

У него был такой тихий и спокойный голос, какого я у него почти никогда не слышала.

— Пойдем на Лексингтон, мама. Пожалуйста! — поддержала его Кэрри.

И тут я поняла, откуда у Питера такое каменное спокойствие. Так вел себя Тэд, когда случалось что-то из ряда вон выходящее. У меня по спине, как маленький холодный уж, побежала струйка холодного пота.

— Что случилось? — спросила я, когда мы повернули за угол. Но Кэрри потащила меня дальше.

— Дядя Джоэл напился, — сказала она.

— Или наширялся, — добавил Питер.

— Да, это могли быть наркотики, — согласилась Кэрри, — если конечно, он просто не спятил.

Я остановилась, и, когда они оба схватили меня за руки, запротестовала.

— Почему мы не можем остановиться?

— Он мог заметить твое такси.

— Ну и что? Где миссис Гриви?

— Она испугалась и ушла вместе с нами. Только она не стала ждать, пока мы вытащим Барона, — сказала Кэрри.

— Расскажите же, что случилось, — потребовала я.

— Не знаю. Он был в твоем кабинете, и вдруг мы услышали странный грохот.

— Какой грохот?

— Как-будто он бился о стены комнаты, ломал мебель, орал, кричал…

— Что он кричал?

— Трудно сказать. Он кричал на испанском.

— Я надеюсь, вы не подходили к нему? — наконец спросила я.

— Питер подходил, — сказала Кэрри.

— Я только хотел узнать, могу ли я чем-нибудь помочь, скромно признался Питер. — Если бы понадобилось убежать, то я бы успел. И точно, он выскочил на лестницу.

По-моему, у меня начиналась истерика.

— И что было потом?

— Он закричал на нас, — сказала Кэрри.

— На английском?

— Да, — ответила она, — но какую-то ерунду. О том, что не даст нам загнать себя в какое-то темное место. А разве в Бельвью было темно?

Я не могла ответить, а лишь покачала головой.

— Может, у них там была темная комната, которую использовали для наказания? Он кричал, что там так темно и сыро. Разве в этом есть какой-то смысл? — она на секунду задумалась и продолжила: — После этого вообще все пошло кувырком. Миссис Гриви страшно испугалась, Барон залаял, а когда он бросился за нами, мы забрали Барона и выбежали на улицу. Думаю, с Вальтером будет все в порядке, у нас не было времени его разыскивать.

Кэрри виновато опустила голову.

— С ним будет все хорошо, — сказала я.

Я уже не слушала их. На меня надвигался новый ужас. И не могла понять, то ли это так странно совпало время, то ли церемония Дона Педро имела реальное материальное воплощение.

Двенадцать.

Люди уже возвращались с работы, и на Лексингтон Авеню было много народу. Оставив детей возле витрины аптеки, я зашла внутрь, чтобы позвонить.

Я позвонила Эрике домой, но на мой звонок никто не ответил. В госпитале мне ответила лишь ее секретарша. Когда я сказала, что мне срочно необходимо переговорить с ней, она посоветовала оставить мой номер телефона. Номера телефона у меня теперь не было.

Я положила трубку, и, посмотрев на своих детей и большую, черную овчарку, почувствовала себя цыганкой. Барон осложнял мою проблему до крайности. С ним я не могла отвести детей в ресторан или в кино.

Мысль о том, что с моим разношерстным караваном мне придется скитаться по улицам, наводила на меня тоску. Я не могла отвести детей к Тэду не объяснив, что произошло, а так как Тэд и без того злился, что Джоэл живет у нас в доме, я боялась, что ему в голову придет какое-нибудь примитивное решение этой проблемы, например, вызвать полицию, чтобы она забрала его.

И тут я вспомнила о Гансе Рейхмане. Я вновь подошла к телефону и позвонила ему. Он тотчас ответил. Доктор довольно быстро вспомнил Парк-Берне, но на всякий случай спросил мою фамилию. О местонахождении Эрики ему было неизвестно.

— Мне кажется, она поехала в Роклендский госпиталь. Она пишет книгу о шизофрении, вызванной действием наркотиков, а там находится молодой музыкант, которого она хотела бы обследовать.

Он не был уверен, что она явится сегодня домой.

Чувствуя, что он вот-вот повесит трубку, я вкратце пересказала то, о чем мне поведали дети, и обрывки истории про Дона Педро. Даже без языкового барьера, чтобы понять меня, ему потребовался бы переводчик. Наконец, с удивлением в голосе он сказал:

— Да, есть такой «брухо» по имени Дон Педро. Он содержит цветочный магазин в Испанском Гарлеме.

— Он носит ожерелье из собачьих зубов, — добавила я.

— Вы ходили к нему на сеанс?

— Я бы не назвала это сеансом. Они там танцевали и пили ром. У одного из юношей был припадок. Они хотели изъять душу умершего человека из моего брата.

— Но это то, что в народе называется одержимостью. — Он, казалось, был крайне изумлен.

— Но такого же не бывает, правда?

— Я думаю, что вам стоит приехать ко мне, и тогда мы с вами поговорим об этом.

— Но со мной дети.

— Разве вам негде их оставить?

— Это не так просто. Более того, со мной еще овчарка.

— Ведите всех, — вздохнул он. — Но приходите побыстрее, у меня скоро самолет.