Одержимость

Он прищурился.

— Тринадцатое, а что?

Тринадцатое августа было днём, когда мы пошли в клинику.

— Он в Соборе Святой Анны? — спросила я, воздух застрял в груди и растущая потребность уйти и найти его, слиться с ним, охватила меня.

Он кивнул.

— Пэйдж, послушай, он...

— Спасибо.

Я уронила кисти и коробку на пол, поспешно уходя. Это было впервые с тех пор, как покинула Кларка, когда чувствовала хоть что-то.

— Пэйдж! — крикнул Киран и снова выругался, но я проигнорировала его, выбежав за дверь.

11

Изящная деревянная дверь с вырезанными на ней ангельскими фресками была тяжелой и скрипела при открытии. Звук оказался ужасно громким, когда отразился эхом в маленьком помещении между входной дверью в церковь и фактической дверью в часовню собора. Подошвы моей обуви скрипели на древних досках пола. Дождь стих, но тротуар все ещё был мокрым. Для церкви это было не рабочее время, так что я смогла припарковаться поближе, но мои ботинки пострадали из-за больших луж на дорожке, ведущей к массивному зданию. Я чувствовала себя слишком скромно одетой в свитере и джинсах, и когда пальцами обхватила большую железную ручку внутренней двери, сердце забилось в горле. Кажется, я не могла вдохнуть.

Эта дверь была такой же тяжелой, как и входная, но издавала меньше шума и открывалась плавно, так как не была подвержена влиянию погоды. От её веса заныла рука, и как только часовня предстала передо мной, медовый аромат ладана заполнил нос. Каждых вздох давался с трудом, пока я осматривала огромное помещение. Метр за метром, мой взгляд путешествовал всё дальше, пока не дошёл до алтаря. Это была огромное сооружение из белого мрамора, а над ней висело ужасное распятие с реалистичной версией Христа, в крови, пролитой из его головы, рук, ног и бока. Меня глубоко поразило это скорбное произведение искусства, и я была настолько им заворожена, что не заметила человека, стоявшего на коленях у левой стороны алтаря, пока он не заговорил.

— Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Аминь.

Голос Деклана был хриплым, как будто он плакал; он казался неустойчивым, держа голову опущенной, пока крестился. Он стоял на коленях перед алтарём со свечами, все они горели и сверкали в неподвижном воздухе, как будто дыхание Деклана оживило пламя. Он не слышал, как я вошла, и продолжал своё покаяние, снова начиная шептать молитву. На этот раз он помолился Деве.

На нём была чёрная футболка, и, когда я подошла ближе, увидела, как она натянута на его широких плечах. Видела, как линии татуировок опоясывают его шею чуть ниже волос. Интересно, что находится под чёрной тканью? Что ещё он навсегда сохранил на своей плоти.

Я должна была объявить о своём присутствии, но по мере того, как подходила всё ближе и ближе, и чувствовала знакомый запах его мыла и цитрусовых, мой пульс так громко стучал, что была уверена — этот стук послужит достаточным предупреждением.

Я тихо подошла и опустилась на колени на мягкую опору рядом с ним. Когда его голова поднялась, чтобы посмотреть на того, кто был достаточно смел, чтобы встать на колени рядом с молящимся человеком в пустой церкви, он не вздрогнул. Не вздрогнул, но резко выдохнул. Может быть, он тоже почувствовал мой запах и узнал о моём присутствии, но, так или иначе, мы не заговорили. Обе наши головы были наклонены в знаке покаяния. Уважение к нашей утрате, нашей любви и нашему Богу единственное, что может спасти нас.

От нервов во рту пересохло, и я облизнула свои слишком сухие губы. Сначала я пыталась сохранить образовавшуюся тишину, но старые привычки искореняются крайне тяжело, и слова легко соскочили с моих губ умоляющим шепотом:

— Небесный Отец, я ранена и опечалена. Я слаба и несчастна. Без тебя я потеряна. Я согрешила, дорогой Господь, и я не заслуживаю твоей благодати, но я ищу её... — слёзы полились из моих глаз и закапали на мои движущиеся губы. — Я ищу её, — прошептала я в отчаянии. — Небесный Отец, я ищу твоего прощения, ищу прощения от тебя и того, кого люблю, того, кого обидела, — бормотала я слова снова и снова, и даже не осознавала, что начала мягко качаться туда-сюда.

Я заставила свои глаза закрыться. Позволила дымному аромату свечей, ладана... Деклана ... наполнять мои лёгкие с каждым неуверенным вздохом. Я молилась и молилась с опущенной головой, повторяя слова, пока не почувствовала онемение, и только когда ощущение своих ног исчезло, безвольно уронила руки. И именно тогда я почувствовала его. Его рука лежала рядом, и мои пальцы задели его, когда я опустила руки. Он не отдернул руку, вызывая жар на моей коже. Я почувствовала, как его пальцы прикасаются к моим; и сердце забилось яростно и бессвязно, когда представила, что произойдёт, если возьму его за руку. И мне не нужно было делать выбор, поэтому, когда Деклан соприкоснулся своими пальцами с моими, я судорожно всхлипнула.