Если помните, Райх умер в тюрьме, осужденный американской наукой как раз за то, что попытался торговать своими батареями, которые непонятным образом заряжал оргонной энергией. Все это американская наука посчитала посягательством на свой рынок, объявила шарлатанством и, натравив на него власти, пресекла.
Но что такое оргонная энергия? Это энергия оргазма, если говорить уж совсем просто. Это некая странная вещь, которая может быть названа силой жизни, но была названа Райхом энергией. Почему? Потому что его тоже
Теперь прочитаем еще раз:
И эта (М) — энергия накапливается в «организмах», как в аккумуляторах или батареях. Я поставил «организм» в кавычки, чтобы показать, что это псевдонаучное словцо в устах шарлатанов тоже не обозначает ничего действительного, как и «энергия».
Но эта М-энергия Монро, если приглядеться, в сущности, та же самая оргонная энергия Райха, которой нет, но которая накапливается в аккумуляторах с названием «человек».
Я, кстати, склонен соглашаться в этом с американской наукой, затравившей Райха: мерили, исследовали — ничего, кроме обычного электричества не нашли. Иными словами, даже если Райх и другие сторонники биоэнергетики действительно видят или чувствуют нечто, что является жизненной силой, примазываться к науке не надо. Какое-никакое понятие энергии Наука создала. И в это понятие их биоэнергетика не укладывается. Если она есть, она не энергия! Но это с научной точки зрения.
А что значит, что некое предположение не укладывается в научное понятие? Почему науке с ним надо воевать, как с оргонной энергией Райха? Да потому, что одно из оснований науки — попытка быть точной и свести весь образ мира к математической основе. Пусть к логической, но в точных символах, из которых можно составлять уравнения. Это значит, что все определения должны алгоритмизироваться, как говорят сейчас, то есть легко превращаться в символические формулы, подобные математическим. Любое иное прочтение понятия, кроме доступного для использования в математических формулах, делает все понятие неопределенным, размывает его и, по сути, уничтожает понятие.
А Монро, как и все околонаучные шарлатаны, лишь любил науку, но ученым не был. Он ее любил, как устриц. А может, как уксус, которым приправлял тех устриц, которые любили научность в астральных путешествиях. Да и не скрывается это особо. Последователи Монро прямо предлагают сейчас многочисленные программы, которые можно пройти в Институте, подавая их примерно так:
«Основной причиной разработки программы «Передышка» стал широкий мировой рынок, связанный со сном» (Монро. Окончательное, с. 276).
И там, в объявлениях, делаемых, надо думать, от имени Учителя, который уже шагнул за черту, за которую не пронести ничего из земных благ, постоянно звучат энергии, поля, структуры… в общем, весь наукообразный хлам, который никогда не должен приводить к науке, потому что является частью не научной, а рыночной стратегии. Там же, правда, звучат и «Истины» с большой буквы, которые вам откроют за шесть дней…
Даже если сам Монро тридцать лет спустя и не так ярко нацелен на рынок и чистоган, его последователи верны изначально заложенному плану. Поэтому вместо науки они по-прежнему делают наукообразность. В этом американцы традиционны.
Но традиционны они и в увязывании энергии с сексом. Оно было начато не Райхом. У этого псевдонаучного орудия воздействия на общественное сознание гораздо более глубокие корни. Если попытаться его проследить, то неожиданно оказываешься унесенным прямо в то время, когда Боб Монро еще был совсем ребенком, а вокруг утверждалось мировоззрение победившей Науки. Для пояснения этого я возьму неожиданные русские примеры. Но Россия того времени была самой передовой страной мира в отношении социальных экспериментов, и американцы вовсе не зря так ненавидели этого конкурента целый век.