Очищение. Том.2. Душа

Я считаю, что сам частично виноват в том, что очень много людей пришли именно к сырым заключениям. "Жизнь после жизни" была напечатана так, как я ее написал, за исключением большой заключительной части, которую изъял мой издатель и в которой я очень подробно объяснял, почему околосмертные переживания нельзя рассматривать как научное доказательство существования жизни после смерти.

Издатель беспокоился, что это приложение пройдет мимо понимания читателя. Он сказал, что его никто не поймет и что среднему читателю покажется, что я отказываюсь от большей части сказанного в книге ранее.

Я не оказал ему такого сопротивления, какое, как выяснилось позже, должен был оказать, и "Жизнь после жизни" была издана без последней части. В свою защиту я могу сказать: тогда мне не приходило в голову, что моя книга станет бестселлером и длительное время будет вызывать живой интерес стольких людей во всем мире, породит огромную волну восхищения этими необычными переживаниями и что моя неспособность настоять на включении в нее той части, которую я включил в эту книгу, в итоге укрепит неправильные представления в ходе обсуждения паранормальных явлений.

Любой человек, который следит за диалогом о природе явления околосмертного опыта, длящемся уже более двух десятилетий, вероятно, разделяет мое впечатление, что дискуссия застыла на мертвой точке, что одни и те же заявления повторяются снова и снова, только новыми словами» (Моуди. Последний, с. 35–36).

Дискуссия застыла на мертвой точке, и участники ее все повторяют и повторяют одно и то же… Вот что заботит сейчас Раймонда Моуди. Он сделал крошечную ошибку, проявил совсем ничтожную слабость, и машина развлечений сожрала его. Именно индустрия развлечений!

В действительности эта его последняя книга не идет в сравнение с первой. Она, в общем-то, пуста и даже временами вызывает мысли о старческом маразме. А заявления, вроде: «Я начну с идеи, которая для многих из вас может показаться новой и, учитывая, что она исходит от меня, шокирующей, а именно: может быть, никакой жизни после смерти не существует», — на поверку оказываются лишь такими же театральными приемами, призванными лишь запустить еще один виток интереса к собственному творчеству. Моуди все-таки стал типичным американским бизнесменом за эти десятилетия, даже если его душа этому и сопротивляется.

А она сопротивляется. Единственная мысль, которая присутствует в «Последнем смехе» — это то, что в «Жизни после жизни» он хотел начать действительное исследование, а из него сделали развлечение. И вот теперь, четверть века спустя, он из последних сил призывает ту самую толпу, что жаждет хлеба и зрелищ, сменить точку зрения, сменить подход и отношение: околосмертный опыт — это не развлечение, вроде гаданий, сценического гипноза или вызывания духов. Это предмет исследования, а исследование застыло на мертвой точке!