Очи познания: плоть, разум, созерцание

Мое последнее предупреждение таково: когда мы говорим, что, к примеру, эго/не-эго является двухполюсным ДНЗ и что в действительности это две разных формы не-эго («до» и «над»), это утверждение мы используем лишь для семантического удобства. То, что А и В кажутся сходными, никогда, по моему мнению, не вызвано тем, что они действительно фактически и структурно сходны – в каком-либо ином смысле, кроме их пустотности. А имеет больше общего с Б, чем с В, а В имеет больше общего с Б, чем с А.

Если мне будет позволено завершить изложение личным наблюдением, то я сказал бы, что если иногда и кажется, будто я выдвигаю излишне жесткую критику тех теорий, которые считаю ошибочными, это почти в каждом случае является следствием того факта, что я когда-то сам придерживался с пылким энтузиазмом этих самых заблуждений, особенно что касается их форм, связанных с МВ-2. И, как отметил Гуссерль на рубеже столетия, человек наиболее резко выступает против тех ошибок, которые сам же недавно и совершал. Я понимаю, что ввиду своих дальнейших попыток взять верную половину каждого из основных мировоззрений ДНЗ я рискую тем, что вызову неприязнь и отчуждение с обеих сторон, так что в итоге ко мне будет применима эпиграмма Бернарда Шоу («У него не было врагов, но его сильно недолюбливали все его друзья».) Тем не менее, если подлинной свадьбе науки и религии (МВ-1 и МВ-2) когда-либо и суждено случиться сколь-нибудь значительным, а не эпизодичным и пустым образом, если нам когда-либо суждено прийти к подлинно всеобъемлющей парадигме, то моим лучшим суждением является утверждение о недоступности какого-либо иного пути. Нам нужно взять истинные моменты обеих сторон и отказаться от ложных, или же мы будем обречены продолжать бесплодные попытки интегрировать замутненные полуистины каждой из них.

8. Легитимность, аутентичность и авторитетность в новых религиях

Подход, учитывающий структурность и развитие

В целом новые религиозные движения в Америке имеют однозначно проблематичный характер. Пожалуй, ни одно другое явление не вызвало столь большой общественной дискуссии, потрясений и сумятицы. Муниты, «промывка мозгов», Джонстаун, культы, сайентология, депрограммирование, «иисусовы фрики», Дети Бога, «харекришны», «Синанон» – сам данный список кажется нам воплощением всего зловещего и пагубного.

С другой стороны, безусловно, верно, что великое множество «новых религиозных движений», – по крайней мере, если рассматривать их задним числом, – являются разрушительными, квинтэссенцией чего стал печально известный Джонстаун. И все же, с другой стороны, некоторые из них, – по крайней мере, в теории, – подлинно благоприятны и даже просветляющи. Лучшие формы буддизма ваджраяны и дзен, даосизма и веданты, например, стали украшением чудесных цивилизаций и очевидно воплотили в себе зенит человеческого идеалистического духа, так что нет никакой причины полагать, будто вливание данного духа в нашу культуру не найдет отклик в нашей собственной глубочайшей мудрости и никак ее не обогатит. Хайдеггер, например, сказал следующее: «Если я правильно понял исследователя дзен Судзуки, то именно это я и пытался высказать во всех моих работах»[170], и мы уже видели, что сам поиск новой и более всеобъемлющей парадигмы родился, в общем и целом, под влиянием знаний, пришедших из трансцендентального мистицизма, преимущественно восточного по своей форме.

Похоже, что не все «новые религии» представляют собой банальное пустозвонство или отупляющие культы. Великая проблема, разумеется, состоит в том, как же отличить одно от другого. Иными словами, как можно создать какую-то сколь-нибудь убедительную шкалу или набор критериев для различения более достоверных «религиозных движений» от менее достоверных и даже вредных. Это еще более злободневно для тех, кто пытается предложить «новую и более высокую», или всеобъемлющую, парадигму, – просто потому что значительная доля трансцендентальных пропозиций, делаемых новой парадигмой, вдохновлены новыми и, в частности, мистическими религиями (и даже базируются на них). Так что нам лучше научиться предлагать убедительные критерии для различения между отдельными «избранными» традициями (например, дзен) и всеми остальными (например, Чарльзом Мэнсоном). Исследователям дзен это может показаться возмутительно несправедливым сравнением, но факт состоит в том, что в глазах общественности в целом – и многих влиятельных исследователей – и то, и другое попросту сваливается в кучу под одним названием «те самые новые религии», или все эти движения, неортодоксальные в своих религиозных заявлениях. Бремя «разбора кучи», или дифференциации этих в действительности очень отличающихся движений, ложится сегодня, сколь бы несправедливо это ни казалось, на подлинно трансцендентальных исследователей.