ОЧЕНЬ ЖАРКИЙ ДЕНЬ

Я сел рядом с ней на пол. Мы обнялись. Не помню точно, сколько мы так просидели в полной тишине. Был слышен только ход часов. Время шло. Но мы продолжали сидеть. На­ступило утро. Начало светать.

Звонок в дверь вывел нас из этого оцепенения.

— Это они! — закричала Тереза.

Я поднялся с пола и медленно направился к двери. Да, это пришли они. Все было как в кошмарном сне. Терезу уво­дили, она кричала, пыталась вырваться. А я стоял как вко­панный и ничего не мог сделать. В тот момент я жалел, что меня не забрали с ней.

Гвардейцы поглядывали на меня с улыбкой. В их смею­щихся глазах я прочел насмешку: рогоносец. Им не понять, что значит любить. Любить бескорыстно, уметь прощать лю­бые проступки, даже многократную измену.

Помню, мое желание жениться на Терезе Кабаррюс выз­вало у всех недоумение. Очень долго нашу помолвку считали очередным рекламным трюком мадемуазель Кабаррюс.

Тереза была звездой пренепристойнейших журналов, где фотографировалась в самых непотребных позах. А ее роли в пошлых фильмах шокировали всю Францию.

Но я влюбился в Терезу, а она ответила взаимностью. Я надеялся, что она остепенится? Нет, я знал, что ее не изме­нить. Наш брак не смог бы заставить Терезу поменять образ жизни. До меня частенько доходили слухи об её амурных де­лишках, злые языки не скупились на подробности.

Но я люблю Терезу! Поэтому считал всё ложью, клеветой! Я верил только ей! Я хотел верить только ей! Тереза смотрела на меня своим наивным взором, улыбалась невинной улыб­кой. У неё всегда было готово опровержение злых слухов. Это радовало меня. Только её слова были для меня истиной! Как прекрасен самообман, но здравый смысл всегда шептал мне правду... К черту здравый смысл!

А теперь я готов на всё, чтобы спасти любимую!? Я спасу её!

СЛАБЫЕ, НЕЖНЫЕ, НО СМЕЛЫЕ ОСОБЫ

Я, Мадлен Ренар, надела серьги, подаренные Максом. В них встроено какое-то устройство, позволяющее вести пере­говоры. Он услышит меня, Макс носит тот перстень с руби­ном. Уверена, в этом перстне скрыт не только прибор для на­шей с ним болтовни.

Я нажимаю на застежку сережки.

—  Макс, ты меня слышишь? — спрашиваю я.

—  Да, дорогая, — отвечает мне спокойный голос.

—  Господи! Как ты? Что с тобой? — нервно спрашиваю я.

—   Всё хорошо, не волнуйся, — отвечает Макс. — Думаю, я смогу отстоять своё доброе имя в суде.

—  Что я могу сделать? — спрашиваю я.

—   Мадлен, дорогая, ни во что не вмешивайся, — просит он, — не вздумай им противостоять!

Я соглашаюсь. Мне противостоять врагу, действительно, бессмысленно.

—   Макс, прости меня за мои злые слова, мою глупость! — прошу я. — Знаешь, я прервала трансляцию. Надеюсь, это хоть как-то искупит мою вину!

Из моих глаз текут слезы. Если бы я знала, что все так обер­нется. Какая я дура! Трудно поверить, что сейчас речь идет о жизни и смерти моего возлюбленного. Я бы умерла за него!

—   Всё хорошо, дорогая, твой поступок неоценим. Это ис­тинный подвиг! — ласково говорит он. — И не придавай зна­чения нашей любовной ссоре. До скорого.

На этом связь закончена. Как он невозмутим! Какое му­жество! Он понимает, что находится на грани, между жизнью и смертью, и при этом такое спокойствие.

А что мне делать? Ждать? Нет, это пытка. Я должна знать, что задумали эти ублюдки! Какие у них планы? Думаю, они скоро вспомнят про телевидение. Ничего, я им сама напом­ню. Мое счастье, что они сразу не учли телевидение. Глупцы!

Я, Мадлен Ренар, вхожу в здание Тюильри. Я хозяйка те­лецентра, меня все знают. Охранники расступаются передо мной. Я замечаю своё отражение в зеркалах. Белый прита­ленный пиджак с очень глубоким, почти до талии, треуголь­ным вырезом. Прямые белые брюки. Туфли на высоком каб­луке. Стриженные под каре слегка вьющиеся светлые воло­сы. А главное, уверенный взгляд.

—  Мадам Ренар, чем обязаны? — интересуется один из них.

Кажется, это Тальен. Сейчас бы и придушила.

—   Мадам очаровательна! — восклицает другой.

Колло д'Эрбуа. Тоже противная рожа. К чёрту твои комп­лименты!

Я не дожидаясь приглашения, сажусь в кресло. Откинув­шись поудобнее, и закинув ногу на ногу, я внимательно ог­лядываю присутствующих.

—    Как нехорошо, что вы забыли обо мне, — говорю я с надменной улыбкой.

Мужчины удивленно переглядываются.

—   Телевидение несёт информацию на­роду, — говорю я. — Если о вашем пред­приятии ничего не будет сказано, это так и останется тихой разборкой.

—   Что вы хотите? — нервно спрашива­ет Тальен.

—  Деньги, — коротко отвечаю я.

—  Деньги? — переспрашивает кто-то.

А-а, это Фуше. Отставной монах. Помню, ты меня ещё в Аррасе раздражал.

—  Да, — легонько киваю я. — И не мелочитесь.

—  А вы не боитесь, красотка, — вмешивается еще кто-то, — что мы можем устранить вас...

—   Лазар Карно, милашка! — восклицаю я. — Как нехоро­шо. Когда-то в Аррасе ты говорил мне другие слова.

Я смеюсь.

—    Вы не сможете снять защиту с моих приборов, — отве­чаю я Лазару, — у меня свои женские секреты.

—    Мне кажется, мадам, что вы хотите спасти Робеспье­ра, — вмешивается Тальен.

—    Глупости! — прерываю я. — Хоть он и любил меня, я была равнодушна!