Обыкновенное чудо. Истории, которые исцеляют

Он писал письма своей «Полиньке», так он звал ласково дочку. Пенял на ошибки, давал наставления, воспитывал. И всегда добавлял, что любит ее больше всех в мире. А воспитывает и критикует для ее пользы, будь хорошей девочкой, дорогая Полинька! Ну а потом он выдал дочку замуж за владельца фабрики, дал большое приданое. Полина родила двоих детей. Муж, к сожалению, оказался так себе человек. И потом писатель прятал дочь и внуков от этого Гастона в Швейцарии; тогда уйти от мужа было непросто, он мог просто потребовать вернуть ему жену, да и все. Так что отец спасал дочь и внуков, содержал их и помогал пережить трудные времена. И потом до конца жизни так и содержал ее семью. Он и мужа Полины спасал, снабжал деньгами, но уж ничего нельзя было сделать. Такой вот человек попался, не похожий на Тургенева.

Всю свою жизнь Иван Сергеевич заботился о дочери. И дал ей свою фамилию. Он любил своего ребенка, делал все, что мог; и в те времена это было просто удивительное дело. Надо всегда помнить о временах. Об обстоятельствах. Но отцовская любовь во все времена одинакова – она или есть, или нет. Благородное и любящее сердце или есть, или нет. И счастлив тот, у кого был любящий отец, – это редкость. Драгоценность и сокровище.

Хороший был человек Иван Сергеевич Тургенев. Просто человек. Просто отец. Который любил как умел. И делал то, что мог…

«Сначала съешь кашу, а потом получишь пирожное!» —

так иногда говорят детям. Съешь невкусную кашу, запьешь кипяченым молоком с противной пенкой, а уж потом пирожное получишь. Сладкое на третье. Только дело вот в чем: пирожное уже не хочется. Живот набит кашей. И от пирожного откусишь кусочек и положишь обратно на тарелку. Оно теперь тоже кажется не очень-то вкусным.

И в жизни так: сначала надо съесть полезное, нужное, то, что велят съесть и молоком с пенкой запить. А уж потом можно и сладкое. То, что хочется. Сначала поработай на неинтересной тяжелой работе. Как следует поработай, до упаду, до истощения сил. Прояви терпение и упорство. Ничего себе не позволяй, копи деньги или кредиты плати. Поживи пока в стесненных условиях. Купи все нужное. Общайся не с теми, кто тебе нравится и интересен, а с полезными и нужными людьми. И образование надо получить сначала такое, чтобы хватило на кашу с маслом, если что. Надо выучиться полезной и практичной профессии сначала. А потом – потом можно и пирожное. Годам к сорока, предположим. Можно теперь в свободное время учиться пению или балету. Или картины писать. Теперь можно, если будут свободное время и свободные деньги, конечно. Это же правило такое – сладкое на третье!

И семью надо создавать с тем, кто есть. Кто подходит. И побыстрее, пока каша не остыла, чего же ты так медленно шкрябаешь ложкой? Сначала надо семью, а уж потом, если повезет, можно и о любви подумать. Без любви и пирожного можно обойтись, а без семьи нельзя. Семья полезна человеку. Ешь кашу быстрее, молоко ждет!

Все правильно. Каша полезна. И молоко полезно. А пирожное – это лакомство и роскошь. Его получит тот, кто съел то, что дают. Кто вел себя правильно. Кто давился пенкой и глотал, не жуя, невкусное блюдо. Только я скажу грустный секрет – мне уже можно его сказать, я немолода. И видела много людей, которые откладывали радости и свои желания. Пирожное вам потом не захочется. Аппетита нет. Человек так долго делал то, что нужно и полезно, что упустил время и потратил всю энергию. Он жил правильно и слушался других, которые велели есть кашу. И ему уже не хочется ни любить, ни танцевать, ни рисовать, ни путешествовать по миру, ни переезжать – ничего не хочется. Он вполне сыт. Его даже немножко тошнит…

Ничего ужасного не случится, если вместо каши съесть сладкое. Если от каши воротит, а сладкого очень хочется. Вот ровным счетом ничего ужасного не случится. Иначе этот десерт потом засохнет и его придется выкинуть. К сожалению, и мы засохнем.

Пирожное так редко дают в жизни. И жизнь такая короткая. Праздников и лакомств мало у человека, мало меду ему удается вкусить. Если есть возможность и желание стать счастливым и взять то, что хочется, никому не причиняя вреда, – так возьмите. И не слушайте уверений, что в семьдесят лет можно пользоваться плодами своего терпения. Можно. Только уже не очень-то хочется…

Когда иного выхода и ресурса нет, можно использовать только «назло».

Это сила сопротивления, потому что других сил не осталось. Это последний патрон – «назло». Рассчитывать не на кого, спасения нет и ждать нечего. Осталась только сила сопротивления.