Обычная жизнь некроманта

– Выбрать прислугой красивую вдовушку, которая могла бы греть постель и радовать глаза. Постель – мою, а глаза – Купцовы, я так думаю.

В целом все эти доводы были правдой. Еще правдой было то, что сделанное мной однажды доброе дело, в соответствии с принципами маркетинга, о которых рассказывал Старик, требовало от меня все новых затрат и усилий. И еще одной правдой было то, что если беднота узнает о моей доброте, это принесет мне немало неприятностей.

Так что, взвесив все доводы, для себя я решил, что делать добрые дела я больше не буду. В крайнем случае, поступлю, как обычно поступают простецы – краюху хлеба голодающему брошу, или копеечку.

С другой стороны, я не жалел о своем поступке.

Я получил верную прислугу, которая готова была выполнить любой мой приказ. Вообще любой. Скажем, как-то мне нужно было уточнить некоторые особенности женской анатомии, Гвида без малейших колебаний предоставила свое тело для осмотра и изучения в самых интимных местах. А однажды я поинтересовался, как далеко простирается ее готовность служить мне, и она заявила, что ее жизнь принадлежит мне, она без колебаний пойдет на смерть или убьет любого, если я прикажу. Это было сказано искренне. Впрочем, у любой человеческой искренности есть свой срок годности. Благодарность людей не вечна, кто знает, сохранится ли эта верность через пять или десять лет?

Несмотря на малый опыт служанки в приготовлении пищи, ее старательность со временем превратила ее в отличную кухарку, которая в тонкостях знала мои предпочтения в пище. А ее трудолюбие и упорство постепенно сделали мой заброшенный дом уютным, чистым и обжитым.

Мальчишка оказался неплохим помощником для мелких поручений, а когда он подрастет, станет отличным слугой, надеюсь – таким же верным, как и его мать.

Девочка, отъевшись, стала несколько более шумной, чем мне хотелось бы, но через некоторое время я осознал, что смех и крики играющих детей действуют на меня умиротворяюще, даже более умиротворяюще, чем рассветный щебет птиц. А еще у девочки определенно были задатки художественного вкуса, иначе как объяснить, что она украсила кости Гаврюши яркими лентами и лоскутами, и превратила страшный скелет в забавную большую куклу?

Деревенские страсти

После того, как я обзавелся новыми слугами и источником более-менее постоянного дохода, жизнь моя стала более комфортной и приятной. Некоторое время я наслаждался покоем.

Мое ленивое существование нарушилось приездом посыльного из магистрата. Для меня нашлось какое-то задание, отказаться от которого не было совершенно никакой возможности. Нужно было отрабатывать и дом, и выплаченные мне когда-то подъемные, и бесплатную учебу в академии.

В канцелярии магистрата меня ждала жалоба от крестьян деревни Нижние Гниловицы. Злобная ведьма наслала на них проклятие и теперь все мужчины деревни страдают от мужского бессилия, а их жены – от отсутствия женского счастья. Узнал, где находится эта деревенька, да и поехал туда разбираться.

Мертвый конь шел быстрым шагом. Мне такой аллюр понравился тем, что скорость была, как у живой лошади во время быстрой рыси, но при этом совершенно не трясло, можно было спокойно сидеть в седле, не утруждая бедра и задницу. Вокруг дороги сначала шли поля с созревшей рожью, потом луга, а потом и леса начались. В нужное время я свернул с колдобистого тракта на почти незаметную колею, идущую в сторону Гниловиц. Деревня распадалась на две. На вершине холма шла улица Верхних Гниловиц, а на расстоянии в полсвечи неспешного шага, вдоль берега реки – пара улиц Нижних. Дворов там было сотен две, большая деревня. И богатая – дома стояли ухоженные, большие. Крыши встречались черепичные, а не только камышом крытые. Кузница и мельница в деревне свои были. В общую картину процветания не вписывалось пепелище, оставшееся от большого дома на краю деревни.

Дом старосты показал мне мелкий пацан лет шести. Он со стайкой ребят играл на улице, бегая с тряпичным мячом, ребята постарше испугались моего мертвого коня и разбежались, а этот замер от страха. Когда я с ним заговорил, он отмер и предложил сам показать дорогу. Так мы и двигались по деревне – я на мертвом коне, идущем неспешным шагом, и мелкий пацан, бегущий передо мной с веселыми криками. Мелкий гаденыш оповестил всю деревню, что приехал «нехромат на шкелете». За камышовыми плетнями дворов на крики пацана появлялись лица любопытствующих жителей. Кое-где задорно забрехали мелкие собачонки. Явление в деревню некроманта, великого и ужасного, прошло к всеобщему удовольствию.

***

Старостой оказался нестарый еще мужик с вислыми усами и округлым брюшком. Ну и с традиционной стрижкой, тщательно расчесанной на прямой пробор – куда ж без этого?

Он первым делом дал мне помыть руки и умыться от дорожной пыли, затем пригласил меня за стол. Его жена, румяная и мягкая в нужных местах баба, налила молока, выложила свежий хлеб и поставила блюдце с медом. Сельская пища после дороги была кстати и показалась мне очень вкусной.

– Рассказывайте, – предложил я, удовлетворив первый аппетит.