Обвал

— Устранить Акимова? — пыхнул сигарой Теодор. — О фон Мюнстер!.. Оказывается, и вы не прочь влиться в мои «эскадроны смерти»! — прищурился Теодор и, заметя, что генерал немного стушевался, сказал властным голосом: — Всех советиков надо подряд. Вот читайте, — показал он на рамку со словами Гальдера.

— Воля фюрера! — громко сказал фон Мюнстер. — Я надеюсь на вас, Теодор, и доложу фельдмаршалу фон Клейсту! — И он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

В кабинет вошел коммерсант Адем.

— Имею честь обратиться к вам, мой друг Теодор! — воскликнул он и прытко сел в кресло с высокими ножками и царственной спинкой. — О Теодор, как тебе повезло! Ты ведь еще до войны бывал на Кавказе в составе специалистов фирмы Круппа «Друсаг»…

Теодор покривился.

— Ты не кривись, а радуйся, мой друг! — продолжал Адем. — Деловые люди Германской империи ценят твое возвращение на Кавказ. Мой друг, в этих местах есть где развернуться деловому человеку. Мы, немцы, весьма предприимчивы. Я бы хотел заняться винными заводами. И не прочь взяться за коневодство. Я имел разговор по этим делам с господином фон Клейстом. Но он чисто военный человек, послал меня к вам, мой друг. А ты ведь профессор, доктор земледелия…

— Так, так, — с улыбкой произнес Теодор. — Ну а теперь скажи, кто из нас лошадь, а кто всадник?

— О, да ты, профессор, памятливый! — принахмурился Адем. — Я готов выплачивать тебе пять процентов годовых. Однако у меня есть к тебе и другая просьба… Нельзя ли, мой друг, поумерить пыл твоих эскадронов? Иначе кто же будет работать, если всех русских под метлу сгребать туда… как ты, мой друг, объявляешь, «туда, откуда начинается хвост редиски». Чуть бы полегче, а?

Теодор вскочил:

— Я имею свободу рук от самого фюрера! И ты меня не учи! Так кто же всадник, а кто лошадь?

В зашторенном черном «бенце», в котором он мчался в Кисловодск вместе со своими испытанными телохранителями, Теодору снова пришла в голову мысль: кто же он есть на самом деле в теперешней Германии, получивший из уст фюрера полную свободу рук? «Все считают меня разведчиком. А на самом деле?.. Почему, скажем, господин Мюнстер — фон и генерал, а я всего лишь капитан, без всяких титулов, — не может проявить твердость по отношению ко мне? Так кто же я на самом деле?.. Может, и сам фюрер в свое время ставил перед собой такой вопрос? — подумал Теодор и невольно оглянулся: на заднем сиденье похрапывали с открытыми ртами, запрокинув головы на спинку сиденья, его охранники. — Они глухи и слепы. — Теодор покосился на шофера, гнавшего машину на бешеной скорости, опять подумал: — Таких бы побольше в мои эскадроны… Смел, точен в своих обязанностях. И главное — не думает, куда и зачем он гонит».

— Георг, не слишком ли быстро? — обратился Теодор к водителю.

— Нет, господин капитан! Я точно по инструкции! — отчеканил Георг без всякого колебания.

Через три дня после шумной попойки и поездки в Пятигорскую тюрьму, где, по убеждению Теодора, он выиграл пари — собственно, снял вопрос, почему «советиков» нельзя щадить и миловать как на фронте, так и в оккупированных немецкими войсками районах, — ему, только что принявшему нарзанную ванну, Цааг подал раскодированную в штабе секретную шифрограмму за подписью Гиммлера:

«На случай осложнений, могущих поставить «эскадроны смерти» в опасное положение, фюрер приказал эвакуировать их воздушным транспортом в Крым раньше, чем какие-либо другие войска».

— Лейтенант, ты не читал из-за интереса? — Теодор, конечно, знал, что вышколенный им во всех отношениях начальник личной охраны Цааг ни при каких обстоятельствах без разрешения не позволит себе этого сделать, не будет читать телеграмму, адресованную не ему.

Лейтенант замотал головой:

— Господин капитан, это лично для вас… Как же можно!

— А ты можешь представить себе возможную угрозу нашим войскам на Кавказе?

Лейтенант прыснул со смеху:

— Шутите, господин капитан?! Какая там может быть угроза, коли наши «эдельвейсы» водрузили на Эльбрусе знамя Германской империи!..

Теодор утвердительно кивнул:

— Итак, Цааг, завтра поведем эскадроны в дальний рейс, в станицу Славянскую. Там большой лагерь русских военнопленных. А местные станичники, по моим данным, подкармливают пленных. Не иначе как в Славянской верховодят партизаны. Фюрер с нами! Хайль Гитлер!

«Вон кто я есть! — пронеслось в голове Теодора, когда он, сбросив халат в своей спальне, лежал в постели в полной тишине. — Я есть…» И не смог до конца завершить свою мысль: вошел лейтенант Никкель, охранявший его.

— Господин капитан, из штаба звонят, командиры эскадронов собрались…

— Пошел к черту! Я есть…

И тут Теодора охватил приступ истерии, смял, скрутил, и он затрясся, не в состоянии подняться с кровати без помощи Цаага…

3