Обвал

Осмотр боевых позиций зоны Зюйдпарка Лах начал тут же — с территории двора и дома Адема. Ординарец командующего ефрейтор Пунке, человек, по-видимому знающий характер и привычки своего генерала, старался записать каждое слово, сказанное Лахом при виде то орудия с просунутым стволом сквозь пробитую в стене амбразуру, то фаустпатрона, то пулемета, установленного на широком подоконнике и обложенного мешками с песком.

— Да вы, господин капитан Адем, настоящий фортификатор! — похвалил Лах.

И эти слова Пунке тотчас же записал.

— Рад стараться, господин генерал! Мой батальон сформирован из жителей этого района.

— О, да вы еще и политик! — спешно отреагировал Лах. — Очень разумно. Когда солдат защищает свой дом, он становится вдвое храбрее. И втрое беспощаднее к врагу.

Тут Лах заметил на стене в позолоченной раме портрет Бисмарка, подошел к портрету и надолго приковал свой взор к изображению любимого канцлера. Все приумолкли. О чем уж думал генерал от инфантерии Лах, разглядывая портрет, Адем, разумеется, не знал.

— Я хочу начать с Зюйдпарка, — сказал Лах. — Поехали.

На осмотре позиции, по мнению Адема, и раскрылся Лах как человек, который способен организовать отпор русским, если они подойдут к городу. И профессиональное чутье, по мнению Адема, у Лаха бесподобное.

Командующий с одного взгляда обнаружил недостатки в системе укреплений и тут же втолковал, не повышая голоса, командирам и самому Адему, где лучше проложить траншею, где отрыть ходы сообщения, и какое количество огневых точек установить, и какие места заминировать немедленно, обозначив их флажками, чтобы свои не подорвались.

Возле площадки для стрельбы из фаустпатрона рыжий малолеток со значком «Гитлерюгенд» не смог толком ответить на вопрос, на какое расстояние летит мина и какие места у русских танков наиболее уязвимы. Подбежал командир взвода, чуть постарше малолетка, в новенькой форме, еще не измятой, без следов окопной жизни. Он так часто затараторил, выручая своего подчиненного, что Лах ничего не понял.

— А вы, — кивнул командующий на Адема, — знаете?

Адем ответил точно…

Когда начальство уехало, в том числе и Адем, майор Нагель спустился вниз, возле дорожного кювета к нему подошел Крамер, охранник из команды Ганса Вульфа.

— Господин майор, когда я лежал в госпитале, видел там лейтенанта Густава Крайцера, он приходил к Вульфу по ночам, и они о чем-то шептались. Однажды я услышал от них имена, русские имена…

— Какие же? — спросил Нагель.

— Сучков, Марина…

— Стоп, Крамер! Больше ни слова! — остановил его майор Нагель.

— Так что, в трансформаторной будке Вульф кого-то держит…

Отряд из личной охраны обер-фюрера ворвался в помещение бетонного барака. Еще не светало. С зажженными факелами обшарили каждую каморку. Но никого не нашли. Потом Нагель, оставив при себе троих самых рослых парней, направился в контору.

Ганс Вульф встретил их у входа.

— Ви! Ви! — отдал он рапорт майору Нагелю, который оттолкнул ефрейтора в сторону, кивнул своим молодцам и с ними вошел в небольшую комнатушку с одним окном, впритык к которому стоял потертый, с эрзац-кожаной обивкой диван и стол с огромной голой крышкой, на которой одиночествовал черный дисковый телефонный аппарат. Майор Нагель заметил и устройство сигнальной системы, тут же, рядом со столом, куценький рядок казарменных табуреток, тяжелых, с железными ножками. Пока солдаты обшаривали конторку, майор Нагель не спускал изучающего взгляда с Ганса Вульфа, стоявшего у двери совершенно спокойно.

Поиск и здесь ни к чему не привел, и Нагель показал своим парням на дверь — они тотчас же оставили конторку. Нагель занял место за столом, молчал, вперив взгляд в Вульфа.

«А ведь, наверное, набивает карманы, тихоня! — Ему не терпелось распалить себя, чтобы и на самом деле покрепче схватить Вульфа. — Начну отдаленно».

— Сестра господина Адема, прелестная Гизела, попросила меня держать до окончания войны шефство над верфью. Кроме того, в этом деле заинтересован и сам обер-фюрер господин Роме…

— Ви! Ви! — викнул ефрейтор Вульф с тем же спокойным выражением на округлом лице.

Нагель вдруг вскочил и заглянул в простенок, за которым находилось трансформаторное помещение.

— Я хочу сказать вам, господин Вульф, вот что. Месяца три назад из одного лагеря для русских на верфь поступил товарняк, пять вагонов… Я обязан сказать вам, господин Вульф, еще вот что! — повысил голос Нагель. — В этом эшелоне, среди нужных для верфи рабочих, находились… находились… Кто — вы думаете?! — Майор, не спуская глаз с Вульфа, сел за стол. — Положите оружие вот сюда, на стол, а я буду говорить, кто сошел на платформу…

— Ви! Ви! — Вульф положил на стол пистолет и гранатную сумку. — Ви! Ви! — произнес он безо всякого волнения, безразличным тоном.

— Господин ефрейтор, а ведь я знаю, что вы, Ганс Вульф, можете произносить слова.

— Ви! Ви! — залопотал Вульф опять же без малейшего волнения.