Обвал

— Не могу, товарищ генерал, слева болота, а в лоб идти — понесем большие потери.

— А Ильин, а Федько? — спросил Петушков о командирах батальонов.

— Батальонами командуют… Ильин легко ранен, но справляется. А Федько, как всегда, оказался везучим…

— Вот что, фельдмаршал, вызывай их сюда, — приказал комдив.

Кутузов позвонил в батальоны.

— Так чего же ты пасуешь? — не унимался Петушков. — Докладывай обстановку.

Кутузов доложил, и по карте показал все, как было. Любил Дмитрий Сергеевич Кутузова, но таил это чувство в своей душе, не проявлял гласно.

— Значит, никак? — нахмурился Петушков.

— Понесем большие потери.

— Твоя фамилия Кутузов?

— Кутузов, товарищ генерал.

— А я Петушков. Но рощу надо брать, потому как соседи обливаются кровью.

Прибыли комбаты, доложились генералу.

Кутузов же, до этого все глядевший на карту да что-то там, на этой карте, помечавший карандашом, воскликнул:

— Товарищ генерал, можно построить гать, и тогда пройдут танки! Вот в этом месте!

Дмитрий Сергеевич посмотрел и спросил у Ильина и Федько:

— А вы как думаете, ребята?

— За одну ночь построим, — сказал Федько.

— Федько инженер-строитель, — подхватил Ильин. — Я ему верю.

Тут они и порешили строить гать на болоте, а утром, соблюдая внезапность, ударить танками во фланг врагу. У Кутузова отлегло от сердца, но Дмитрий Сергеевич сказал:

— Так не все же! А?

— И правда, не все, — согласился Федько, уже глядя на карту.

— Ну-ну! — поторопил Дмитрий Сергеевич Федько.

— Разве немцы позволят нам строить гать? Весь огонь обрушат сюда, в это место, — показал Кутузов на карте. — Я попрошу, товарищ генерал, чтобы было организовано отвлекающее действие.

— Вот-вот! — похвалил Дмитрий Сергеевич Кутузова.

Петушков взял карту и показал на ней, в каком месте будет организована артиллерийская подготовка, чтобы отвлечь внимание противника от устройства гати и создать условия для внезапной атаки и удара по левому флангу.

В один из таких дней и я был вызван в политотдел дивизии. Явился, доложился какому-то майору, сидевшему в одиночестве в тесной комнатушке за пишущей машинкой, которая дергалась — «отъезжала» с места при ударах толстыми пальцами по клавишам.

— Так ты Сухов? — выслушав меня, переспросил майор.

— Младший лейтенант Сухов, — повторил я.

— А я майор Бугров. На этом барабане можешь работать? — показал он на машинку.

— Не могу, — признался я. — Автомат, пулемет, винтовка и даже полковое орудие — вот мои пишущие машинки.

— Ты не отнекивайся! — сказал Бугров. — Мне о тебе рассказывал сам комдив Петушков. Вопрос о твоем переводе в редакцию решен. — Майор взял палочку с резиновым наконечником, опершись о нее и кособочась, поднялся. — Значит, на машинке не можешь?.. А со мною знаешь как поступили? Когда я вышел из госпиталя, так мне в политуправлении фронта должность редактора дивизионной газеты предложили, вроде бы пожалели-де, мол, ранен, а в редакции полегче. И где они только раскопали, что я когда-то «районку» редактировал, еще до войны… Я тебе должен прямо сказать, в нашей «дивизионке» не отдохнешь. — Он сел за стол. — Тут даже и машинистки нет! Приходится самому. А сотрудники в полках… Ну ладно, иди к своему ротному и доложи, что ты откомандировываешься в редакцию. Кто у тебя ротный?

— Лейтенант Алешкин Никандр…

— А-а! Молод, да сед! В общем, доложи — и сюда. Приказ на тебя уже есть. И сошлись на майора Бугрова Александра Федоровича. Ну иди, одна нога здесь — другая в роте! Однако погоди… Ты хоть знаешь, отчего Алешкин побелел в свои двадцать два года?.. Не знаешь, так вот послушай. А потом и напишешь о нем. Он достоин того… Куришь? Нет. Тогда слушай.

Бугров опять сел за стол, задымил «казбечиной».

— Произошло это, как рассказывал мне капитан Котлов, есть такой — начальник похоронной команды, неподалеку от Крымской станицы, в лабиринтах Голубой линии… Ну, сам знаешь, гитлеровцы рассчитывали остановить наши войска на Тамани, а затем, поднакопив сил, ударить оттуда в спину нашим соединениям, взявшим Ростов и Таганрог… В общем, мечтали взять реванш за Сталинград. Ну и возвели эту адову ловушку — Голубую линию. Сам черт поначалу не мог разобраться в этом лабиринте. Ты где в это время был?

— В армейском госпитале. Потом на курсах командного состава.