Обсидиановый храм

Диоген Пендергаст завел в док свой «Крис Крафт», пришвартовал его и запрыгнул на пирс, захватив с собой небольшой переносной холодильник, заполненный льдом, на котором лежали два образца cauda equina. По мере приближения к дому он высматривал Констанс, но вокруг не было ни души.

Диоген невольно пребывал в состоянии повышенной нервозности, поэтому, миновав библиотеку, направился прямиком в подвал, в свою лабораторию и запер за собой дверь.

Шесть часов спустя он вышел оттуда с зажатой под мышкой коробкой. День уже давно склонился к закату, и весь остров – включая дом Диогена – был укутан мягким золотым светом, столь характерным для этого архипелага. Войдя в библиотеку, Диоген нашел Констанс с книгой в руке. Она задумчиво сидела у потухшего камина.

– Приветствую, моя дорогая, – скрывая беспокойство, обратился Диоген.

Она подняла голову, и его потряс ее отрешенный вид, однако ему удалось сохранить выражение радости на своем лице.

– Привет, – ответила она тихим голосом.

– Надеюсь, ты хорошо провела время в мое отсутствие.

– Да, спасибо.

Диоген надеялся, что она спросит его о поездке или о том, почему он сбрил «Ван Дайк», который уже начал отрастать, но, похоже, ее эти подробности не интересовали. Диоген замешкался, понимая, что задуманный им план может обернуться весьма непростой задачей.

– Констанс, я должен поговорить с тобой.

Она отложила книгу и вся обратилась во внимание.

– Я… я должен признаться, что обманул тебя насчет того анализа крови. Он не был стандартной процедурой. И он выявил кое-что неладное.

Брови Констанс приподнялись, выказывая ее незначительную заинтересованность.

– Снадобье, которое я дал тебе, потерпело неудачу.

Диоген сделал глубокий вдох, позволяя сказанному несколько секунд повисеть в воздухе. Он репетировал эту сцену в своем воображении дюжину раз на обратном пути из Майами. Он знал, что не может действовать слишком поспешно в этой ситуации, ему нужно было дать ей время, чтобы усвоить новую информацию и хорошенько все обдумать.

– Неудачу?

– Я полагаю, что ты уже ощутила болезненные побочные эффекты этого. Мне очень, очень жаль.

Не найдясь, что ответить, она отвернулась:

– Что случилось?

– Биохимия процессов чрезвычайно сложна. Достаточно сказать, что я допустил ошибку, но сейчас уже исправил ее.

Он извлек коробку и открыл ее, демонстрируя трехсотмиллилитровый пакет, заполненный фиолетовой жидкостью.

– Вот почему ты отправился на Ки-Уэст?

– Да.

– Чтобы добыть еще больше cauda equina?

Диоген ожидал подобного вопроса.

– Господи, нет! – он энергично затряс головой. – Точно нет. Препарат целиком синтетический, и в человеческих тканях больше нет необходимости. Просто первый его синтез оказался неправильным из-за предположений, которые я допустил. А сейчас я изменил формулу и изготовил новую партию. Исправленную партию.

– Ясно.

Констанс выглядела такой изнуренной, что состояние ее здоровья внушало нешуточные опасения.

– Теперь я хочу отдать его тебе, чтобы ты могла восстановиться и набраться сил.

– Как я узнаю, что эта партия тоже не является ошибочной? – в ее тоне сквозила отрешенная сухость, заставившая Диогена вздрогнуть.

– Пожалуйста, поверь мне, Констанс. Я в точности разобрался, что именно пошло не так, и исправил ошибку. Этот состав будет работать. Клянусь тебе в этом со всей силой своей любви: он сработает.

Она ничего не сказала. Он встал и направился к шкафу с капельницей, достал стойку и подкатил ее к креслу Констанс, затем разложил на столе стерильную салфетку, перетянул руку девушки жгутом, определил положение вены и ввел в нее иглу капельницы. Констанс смотрела на него безразличным и безжалостным взглядом. Работая быстро, он начал вводить ей физраствор, пока вешал на стойку пакет со снадобьем, затем открыл запорный клапан, и через мгновение розовато-фиолетовая жидкость поползла по трубке.

– Я ведь уже доверялась тебе, и ты не сумел оправдать мое доверие, – наконец-то, заговорила Констанс, и ее голос стал колючим от раздражения. – Почему я снова должна тебе доверять?

– В первый раз я оказался слишком нетерпелив, слишком спешил дать тебе чудо долголетия.

– Ты и сейчас выглядишь довольно нетерпеливым.

Диоген глубоко вздохнул.

– Я тороплюсь, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива и здорова. Но я действовал размеренно, когда синтезировал этот препарат.

Целую минуту она хранила молчание, и казалось, что вокруг нее сгущается воздух.

– Я не уверена, что хочу быть твоей подопытной морской свинкой.

– Моя прекрасная Констанс, ты морская свинка только в том смысле, что это лекарство разработано только для одного человека – для тебя. И нет никого, на ком бы я мог его еще опробовать.

– За исключением себя.

– Это совсем другое дело.

Он невольно отметил, что даже в таком изнуренном состоянии вспыльчивость не покидает ее. Констанс уже покачала головой и собиралась что-то сказать, но Диоген тут же заговорил, стараясь успокоить ее:

– Все это для тебя ново. И ты больна. Дай этому снадобью время. Пожалуйста. Это все, о чем я прошу.