Общий враг

До точки сбора, находившейся в двухстах метрах западнее бункера, Павел прошел как в тумане. Мышцы мелко дрожали. Но не от усталости, а от нервного возбуждения. Он не мог ни на чем толком сосредоточиться. Раненного в ноги солдата сразу же приняли другие бойцы, благодарно похлопав Павла по спине. Даже Майкман что-то сказал ему, быстро пожав руку. Павел не слышал, что ему говорили и сильно удивлялся тому, что пулемет, который он подобрал там, возле бункера, все еще висит у него на шее и никто ничего ему по этому поводу не говорит.

Он опустился на землю и прислонился спиной к «Хаммеру». Солдаты, как и было предусмотрено планом, занимали позиции для круговой обороны.

– Цел? – подскочил возбужденный Родион. – Ты цел? На, водички попей…

Брат сунул в руки Павлу бутылку воды.

– Да вроде цел… А, черт…

Руки, ободранные об Ирак, почему-то напомнили о себе именно в этот момент. Как он нес этого громилу?

– Давай-давай… Хлебни.

– Да… Да… Слушай, открой ее, а… Полей на руки… А-а-а, зараза…

Кровоточащие ладони словно снова обожгло огнем.

– Серый как?

– Нормально вроде. Контузило его прилично. Сам с собой разговаривает…

– А что это было-то?

– Мина. Я, честно говоря, не понимаю, как вас не зацепило. Думал все…

– Не, у меня в планах жить долго и счастливо…

Дрожь не унималась. Наоборот. Теперь его трясло всего, как в горячке. Нервы… Отходняк… Павел попытался унять дрожь, но получалось плохо. Зубы – и те стучали друг об дружку…

– Леня?

– А ему что сделается…

– Курочкина где?

– Не видел… – Родион покрутил головой, – в машине, может быть, сидит…

– Мы сейчас вообще где?

– В точке сбора. Занимаем круговую оборону и минут через десять-двадцать ждем «Альфу». И, возможно даже, – Родька поднял голову, – эвакуационный вертолет. Они должны успеть к большому фейерверку. Эй, Павлон, все кончилось. У нас получилось. Мы вышли. Ждем авиацию.

Павел забрал у брата бутылку и от души плеснул себе в лицо, вылил остатки на голову. За шиворот потекли холодные струйки. Он откинул голову и посмотрел на небо. Оранжевый туман, сопровождавший их с момента выезда из аэропорта, постепенно рассеивался и кое-где проглядывало еще совсем светлое, высокое-высокое, но уже такое голубое небо. Голубое, как дома.

– О, а где ты пулемет-то взял? – Родион, похоже, только сейчас его увидел, – ни фига себе…

– Добыл в бою… Теперь это мой пулемет. Я к нему привык, – Павел положил руку на теплый металлический бок, – он мне как родной. Но тебе, так и быть, дам пострелять.