Общий любимец публики

   Что думал сам Матов, вынужденный оставаться с глазу на глаз с самим собой? Времени для размышлений было достаточно.   -- Это еще цветочки, старче,-- предупреждал Матов Артемия Асафыча.-- А в свое время будут и ягодки.   "Ягодки" не замедлили себя ждать. Сначала вызвали Матова в суд и взяли подписку о невыезде, а потом, недели через две, явилось продолжение: Матову грозила уже тюрьма, пока разрешатся его другия дела.   -- Я этого ожидал,-- заметил Матов с улыбкой. -- Да, ожидал... Но Бережецкий напрасно старается: я представлю залог.   Гущин онемел от ужаса. Ведь нужно было достать тысяч пять, чтобы внести залог, а где их взять, когда скоро и есть будет нечего?.. Как на беду, и Войвода не было в городе, а на него оставалась последняя надежда.   Началось новое хождение по "богатым мужикам" с письмами Матова. Гущин уже не верил в их силу, а шел только потому, чтобы не огорчать своего "воспитанника", как он называл теперь про себя Матова. Результаты этого хождения поручались самые плачевные: Гущину отказывали самым безцеремонным образом, поднимали на-смех и просто указывали на дверь. Особенно огорчил его один степенный старичок-купец, котораго Матов освободил от большой неприятности за любовь к слишком молоденьким девушкам.   -- Пришел собирать на погорелое место?-- язвил благочестивый старец.-- Ты уж заведи лучше книжку или кружку...   Матов начал теперь сердиться, когда Гущин возвращался из своего похода ни с чем.   -- Ты просто глуп, старче, и не умеешь брать деньги... Деньги -- женщины, и если оне не даются сами, то нужно уметь их взять силой. Понял?   -- Как не понять, Николай Сергеич... Всего легче, ежели выйти на большую дорогу и орудовать. Очень даже просто...   В голове Гущина являлась мысль обратиться за помощью к Ольге Ивановне, но Матов об этом и слышать не хотел.   -- А ежели толкнуться к Лихонину?   -- Ну, у тебя окончательно ума нет, старче. Лихонин дрожит над каждой копейкой и задавится из-за рубля. Только у таких людей и могут быть деньги... Если бы я в свое время откладывал хоть десятую часть заработка... ну, да об этом не стоит говорить, как о щуке, которую утопили в воде.   Помощь явилась сама собой. Залог за Матова внес Войвод, о чем его и известил коротенькой записочкой.   -- Вот, вот, именно это я и думал!..-- обрадовался Гущин.   -- И совершенно напрасно думал... Это похуже, чем принимать милостыню.   Гущин в первый раз видел, как Матов волновался я бегал но комнате.   Матов как-то потерялся, уничтоженный, жалкий, несчастный. Что такое был этот Войвод?-- он никак не мог понять. Или он поступил код влиянием сердечной доброты, или мстил ему самым тяжелым образом. Если достать денег и возвратить их Войводу,-- это могло его оскорбить.   В одно прекрасное весеннее утро Матов оделся и вышел из дому, после долгаго сиденья. Он решил достать денег во что бы то ни стало и возвратить их Войводу. Неужели он в целом Сосногорске не найдет пяти тысяч? Давно ли было время, когда он проигрывал в один вечер не такия суммы. Прежде всего, он отправился к Бармину, который недавно овдовел и грустил по жене самым искренним образом. Клубный знакомый принял Матова очень вежливо, хотя Матов и понял, что здесь ему нечего ждать: у Бармина никогда не было денег.   -- Как поживаете, Николай Сергеевич?-- суетливо спрашивал Бармин, предлагая хорошаго, настоящаго вина и дорогих сигар.   -- Странный вопрос, Максим Максимыч... Из моих дел выхода нет. Я зашел узнать, где Самгин... Вероятно, на промыслах?   -- Да, да... Теперь самая горячая пора на приисках, потому что вместе с вешней водой начинаются работы.   -- А Галстунин?   -- Ну, этот всегда дома. Только толку от него все равно не добьетесь... Знаете купеческую складку: угощенья сколько угодно, а денег не дадут ни копейки.   -- И другие не дадут?   -- Думаю, что нет, хотя и можно сделать попытку.   Если бы попасть к Самгину к хорошую минуту,-- старик, наверное, выручил бы, но раньше это как-то не пришло в голову Матову. Конечно, было бы легче написать Самгину, но этот самодур питал какое-то органическое отвращение ко всякой писаной бумаге и прямо боялся писем. Еще было бы лучше сездить к Самгину самому, до промыслов было всего верст триста, но Матов сейчас был связал подпиской о невыезде. Все шло одно к одному, как затягивает попавшую в невод рыбу.   -- Э, все равно!..-- решил Матов, выходя от Бармина.   На него возбуждающе подействовало выпитое вино, а потом явилась совсем блажпая мысль: ведь живет же вот этот самый Бармин, когда у человека не было ни гроша за душой. Больше -- Матову захотелось лично видеть, как ему будут отказывать те люди, которые ему были чем-нибудь обязаны, а таких людей в Сосногорске найдется достаточно.   -- Глупо было посылать этого стараго дурака с письмами,-- соображал Матов, проявляя черную неблагодарность по отношению к Артемию Асафычу.-- Он, наверно, являлся с таким видом, как протягивают руку на паперти. Да, глупо, и даже весьма...   Проходя по некоторым улицам, где крепко сидели купеческия хоромины, Матов только улыбался про себя. Может-быть, никто не знал всю подноготную такого бойкаго провинциальнаго города, как он. Да, тут велась отчаянная погоня за наживой, и для наживы делалось все. До суда достигала только сотая часть настоящей уголовщины, и Матову приходилось постоянно обелять кого-нибудь из излюбленных горожан. Вот теперь самое время обратиться к кому-нибудь из недавних клиентов.   -- Э, все равно!..-- решил Матов.-- Нужно испытать все...   Но дороге он встретил несколько человек знакомых, которые с удивлением смотрети на него, как на выпущеннаго из клетки зверя. Одни его узнавали и раскланивались, а другие делали вид, что ее узнают, и даже отворачивались. Последнее коробило Матова, как он ни выдерживал характер.   Первый визит Матов сделал к наследникам Чернецовым, которых буквально спас от душившаго их конкурснаго управления. Делами фирмы заправлял теперь второй брат, который и встретил Матова довольно сухо. Разговор ироисотел довольно короткий.   -- Сейчас никак не можем-с, Николай Сергеич...   -- А как же я мог спасти вам все состояние?   -- Вы-с? Ведь у нас есть и другие адвокаты-с, Николай Сергеич... И даже очень просто. Конечно, вы тогда получили за хлопоты, и даже очень получили, а сейчас не можем-с... Баланс не позволяет-с.   Такие же ответы получались и у других клиентов, причем дело не обошлось без оскорблений.   -- Видишь, Николай Сергеич, с тобой и разговаривать-то -- самое нестоящее дело,-- грубо обяснил один мучник, котораго Матов обелил по делу о подлоге духовнаго завещания.-- Какой ты такой сейчас человек, ежели разобрать: ни два ни полтора...   Матов убедился, что дальнейшее хождение по этим мошенникам совершенно безполезно. А он еще защищал их, вытаскивал из грязи, расточал перлы знания и цветы адвокатскаго красноречия... Боже мой, какая жалкая и унизительная комедия!..   Чтобы передохнуть, он завернул кое к кому из своих судейских. Его встречали очень мило, особенно дамы, но он везде чувствовал себя чужим, как, вероятно, чувствовал бы себя выдернутый зуб, если бы мог чувствовать. О деньгах тут не могло быть и речи: те, у кого их не было, дали бы с удовольствием, а те, которые их имели, были скупее самых скупых ростовщиков. Один из таких господ на прощаньи дал Матову приятельский советь:   -- Знаешь что, Николай Сергеич... Я знаю, что тебе нужны деньги... да... и с удовольствием бы сам... да... А ты сделай вот что: обратись к клубному швейцару. Он дает под проценты...